"Александр Абрамов, Сергей Абрамов. Рай без памяти (Трилогия "Всадники ниоткуда", #2)" - читать интересную книгу автора

- Когда?
- Вас еще не было. Мы только-только фиолетовое "пятно" обнаружили. Он
все: вакуум да вакуум. И пристал: "Вы, говорит, о вакууме Дирака слышали?"
Ну а я честно: "Нет, сэр". - "А кто такой Дирак, знаете?" Я опять: "Нет,
сэр". - "А Эйнштейн?" - "Ну, об этом я слышал еще в колледже. Служил
парень в бюро патентов, а потом теорию относительности придумал". - "А
что, говорит, стимулировало открытие этой теории?" - "Заработать хотелось,
сэр". Ну, он меня и уволил. Тут же. Приказал выдать наградные и отправить
в Уманак. В Уманак я вылетел за вами, а наградные все-таки выплатили. Не
мелочился старик.
Почему-то стало темнее, хотя до вечера было еще далеко.
- Гроза, что ли, собирается? - спросил я, выглядывая с веранды.
- Гроза прогнозом не предусмотрена. Без осадков, - важно сказал Толька.
Все засмеялись, даже Мартин, которому я перевел реплику Тольки.
- Все прогнозы врут, наши тоже, - сказал он. - А ведь и в самом деле
темнеет.
Я повернул выключатель на стенке, но лампочка не зажглась.
- Выключили на линии. Говорю - гроза.
Но Толька все еще сопротивлялся: признать нашу правоту не позволял
престиж.
- Ни одной же тучки нет. Откуда гроза? Да и темнеет не дальше рощи. За
ней светло.
Но что-то на небе все же привлекло его внимание. Он нахмурился.
Какой-то сумеречный заслон закрывал от нас дальнее, не затемненное тучами
небо, и в этой непонятной сумеречности то и дело мелькали какие-то
тоненькие, но яркие белые вспышки, точно искры электросварки.
- Непонятно, - проговорил он, как мне показалось, с какой-то ноткой
тревоги.
- А косяки у двери совсем посинели, - заметил Зернов.
Действительно, белые косяки открытой в комнату двери стали неровно
синими, причем синева расползалась и темнела.
- А туча не черная, а лиловая, - сказал Мартин.
Посыпались эпитеты:
- По-моему, багровая.
- Дальтоник. Нормальная крышка рояля. Даже блестит.
Мартин почему-то поднес к уху часы.
- Стоят.
- И у меня, - сказал Зернов. - Без четверти шесть.
Я не успел ответить - что-то ударило меня по глазам. Тьма. Черный
бездонный провал, в котором исчезло все - и дом, и веранда, и мы сами. А
может быть, это погасло солнце? Ведь такой тьмы не бывает даже во сне. И
первое свидетельство обострившихся ощущений: стало странно жарко и еще
более странно тихо. Даже сравнить нельзя это с тишиной одинокой бессонной
ночи. Где-то тикают часы, скрипит пол, капает вода в кране. А здесь
какая-то первобытная мезозойская тишина. И неподвижность. Сижу, а тела нет
- не космическая невесомость, а просто высвободившийся из тела дух, если
называть духом неугаснувшее сознание. Я сказал: сижу, но это лишь
привычный образ - просто ничего не чувствую и пальцем двинуть не могу.
Паралитик. А сознание не только не погасло - наоборот: обострилось.
Спрашивай, гадай, прикидывай, что случилось. А спросить - голоса нет да и