"Александр Абрамов, Сергей Абрамов. Рай без памяти (Трилогия "Всадники ниоткуда", #2)" - читать интересную книгу автора

- Лисьи шкурки. Все "дикие" промышляют этим, - неохотно, как мне
показалось, пояснил он и спросил в свою очередь: - О чем говорили?
- О памяти, - сказал я: мне тоже не очень-то хотелось развивать сейчас
эту тему. - А что он делает в Городе?
- Об этом не спрашивают, - отрезал Джемс.



8. СЕРДЦЕ ПУСТЫНИ

Я очень люблю у Грина романтическую сказку о воплощенной мечте. Кто-то
подшутил над ее героем - рассказал красивую выдумку о "сердце пустыни", о
коттедже или даже поселке, построенном счастливцами в девственной лесной
глухомани, руссоистскую утопию в сочетании с требованиями современного
городского комфорта. Никакого "сердца пустыни" герой, конечно, не нашел,
но он сам его создал - я даже гриновскую характеристику помню, -
прелестное человеческое гнездо в огромном лесу, что должно таить копи царя
Соломона, сказки Шахеразады и тысячу тысяч вещей, ждущих открытия.
Я сделал это открытие, когда мы уже подъезжали к коттеджу Стила.
Кстати, фамилия владельца дома и главы семьи, в которой выросли Люк и
Джемс, отличалась от фамилии гриновского героя только отсутствием мягкого
знака в конце - добротная английская или американская фамилия, если только
уместно упоминать о земных нациях в этом диковинном мире.
А до того мы еще плыли по ночной реке час или больше, не знаю, потому
что заснул наконец от усталости рядом с Мартином. Разбудил меня Джемс,
легонько толкнув в плечо: "Проснись. Подъезжаем. Разбуди других - только
тихо". Я толкнул Мартина - он очнулся мгновенно с чуткостью индейца из
романов Эмара и Купера, сразу осознав себя в окружающем мире. Толька тоже
проснулся, а Зернова и не нужно было будить: он сидел у кормового борта,
обхватив руками колени и стараясь побольше разглядеть и запомнить. Рассвет
уже алел, чернота по берегам сменилась различимой синевой леса,
бриллиантовая россыпь звезд тускнела и гасла. Сизый туман клубился над
рекой, подымаясь по берегам к полосе плотно разросшегося кустарника. Пахло
жасмином и шиповником, хотя различить в предрассветном тумане цветы было
трудно, - я заметил только переплетающиеся ветки кустарника, словно
росшего из воды там, где берег образовывал выемку. Туда-то и направил
лодку Джемс. Она врезалась в кусты, раздвинула их и прошла насквозь с
хрустом и шелестом веток о борт. Мы оказались в ерике - узком рукавчике,
соединявшем соседние плавни с впадавшей где-то неподалеку другой рекой
или, скорее, ее притоком.
Ерик протекал в зеленой сплошной галерее с крышей из переплетавшихся
веток, закрывавшей небо. Грести было уже нельзя - Люк и Джемс
отталкивались от кустистых берегов веслами. Потом ерик стал шире, или то
был уже другой ерик - наша водяная дорога то и дело петляла, как это
бывает обычно в дунайских плавнях. И ерик был типично дунайский, с крутыми
берегами и серой илистой каемкой у воды, только по берегам росли не верба
с ольхой, а высоченные, в два-три обхвата клены и вязы. Уже виденная много
раз розовая изгородь увенчивала верхнюю каемку берега, с которого
лестницей к воде спускались вдавленные в траву валуны. Именно лестницей -
она вела к высокому забору из плотно сбитых и заостренных вверху нетесаных