"Александр Абрамов, Сергей Абрамов. Рай без памяти (Трилогия "Всадники ниоткуда", #2)" - читать интересную книгу автора

- А если мы на другой планете? - сказал Зернов, и сказал даже без тени
улыбки.
Я вспомнил свой разговор с Толькой у колючей лагерной проволоки, и на
минуту мне стало страшно. Зернову не свойственна игра воображения. Он
всегда опирается только на факты. Но какие же у него факты? Странный лес?
Желтые сапоги у стражников?
- А ты видел на Земле столько бабочек? - вдруг спросил он. - Сам же
сказал: это не тропики и не субтропики. И бабочка наша - капустница. А
сколько их? Тьма.
Нашествие белых бабочек напоминало метель. Они кружились, как снежные
хлопья над цветником-лужайкой, простиравшейся на несколько десятков метров
к востоку от источника. Раньше от нас отделял ее высокий колючий шиповник,
но сейчас в его сплошной стенке был вырублен широкий проход - должно быть,
Зернов и Мартин делали вылазку. Сначала эта лужайка мне показалась
болотцем - уж очень ядовито-зеленой была трава, из которой торчали на
длинных тоненьких стебельках красные и оранжевые шапки: маки не маки, а
что-то вроде - пестрая цветная проплешина, почему-то заставившая отступить
галльский лес. И по всей этой проплешине бушевала белая живая метель.
Бабочки садились и взлетали - казалось, им было тесно в воздухе, - и
вихревое движение это кисеей закрывало солнце.
- Может быть, шелкопряд налетел? - предположил я, вспомнив грозу
подмосковных лесов.
- Это не шелкопряд, - не согласился Толька, - обыкновенная белянка. А
изобилие от природы, Борис Аркадьевич. Порядок.
- Природа создает не порядок, а беспорядок. Кто-то сказал: оставьте ей
участок земли - она превратит его в джунгли. Только человек может
вырастить сад. Только человек может создать разумное изобилие. А это
изобилие не разумно. Кошек вы уже видели. Теперь изумляют бабочки. -
Зернов обернулся к Мартину: - Покажи им еще одно столь же разумное
изобилие.
Мартина передернуло.
- Не могу. Опять стошнит.
Только сейчас я заметил, что он до сих пор молчал, хотя мы уже по
привычке говорили только по-английски. А через несколько минут узнал, что
его так пришибло. Прикрывая глаза и рот, мгновенно с ног до головы
припудренные белой пыльцой, мы втроем, без Мартина, с трудом пробились
сквозь бушующую живую метель, но пересечь лужайку не смогли. Нам
преградила путь неширокая канавка или речушка с нелепо сиреневым, а
местами розовым цветом воды. Вода не текла или текла очень медленно -
течение почти не замечалось, но поверхность речушки по краям странно
вспучивалась, как это бывает за несколько секунд до кипения.
- Не подходите близко, нагибаясь, не переваливайтесь - берег осыпается,
- предупредил Зернов.
Но первое впечатление оказалось ошибочным. То была не река и не вода, а
что-то вроде густого, местами клюквенного, местами вишневого киселя,
сгустки которого, как живые, наползали друг на друга, и чем дольше я
вглядывался в это псевдокипение, тем больше узнавал то, что "текло" или
"кипело", а когда узнал окончательно, то внутренне содрогнулся от
отвращения. То были обыкновенные земляные черви, скрученные вокруг друг
друга без малейшего клочка земли, заполнившие канавку Бог знает на сколько