"Александр Абрамов, Сергей Абрамов. Огневки (Фантастический рассказ)" - читать интересную книгу автора

Я успел заметить, что Панкин в последний момент все же сменил свой
огнетушитель на "Зоркий". Но и без его помощи сражение было выиграно. За
какие-нибудь полторы-две минуты в ложбине будто выпал снег. В хлопьях его
сразу же угасли шары, они так и не выбрались из-под густого слоя
губительной пены. Но огневки боролись. То одна, то другая, стряхнув брызги
пены, разворачивалась, докрасна накаленная, но в тот же миг в нее ударяла
смертоносная струя, лист съеживался, мельчал, таял, смешиваясь с белыми
пенными хлопьями. Некоторым удалось подняться метра на два, но тут их
настигали щелочь и кислота. Я уже давно взял огнетушитель Панкина. Забыв
обо всем, он даже спустился со своей камерой в ложбину и чуть не погиб,
подвернувшись под огненное крыло огневки. Мой огнетушитель срезал это
крыло, как нож. Оно съежилось и погасло. А Панкин словно и не заметил
ничего, пока чья-то пенная струя не ударила ему прямо в лицо. Отплевываясь
и ругаясь, он выбрался из ложбины, чтобы сменить кассету.
Не более десяти минут продолжался бой. Сейчас рассказ об этом может
показаться даже забавным - подумаешь, как пожар потушили десятком
огнетушителей. Но тогда нам было не до смеху. "Не на волка идем", -
охарактеризовал предстоявший бой Прохоров, сразу понявший, какую угрозу
несли эти твари, способные восстанавливать свою структуру даже после
взрыва гранаты. И кто знает, нашла бы наша наука так быстро столь простое
и надежное оружие, какое подсказал случай английскому школьнику Родди.
Когда пена улеглась и перестала пузыриться, покрыв погребенные в ней
останки нерожденных Землею созданий, Прохоров подошел ко мне. Его глаза
горели уже не закипающим бешенством, а благостным торжеством победы.
- Ну как? Кажись, справились. Прочешем еще раз островок - и домой.
Мы уничтожили еще десяток синих и желтых "авосек", притаившихся в мелком
ельнике, несколько зеленых шаров, дремавших на отмели, и одну огневку,
вероятно как-то уцелевшую в хлопьях губительной пены. Маленький коврик был
покрыт большим, двухметровым. Переждав немного, он потом выполз на
торфяной откос, отделавшись двумя-тремя выщербленными пеной кусками. Но
все учитывающий Прохоров вернулся и добил огневку.
Обратный путь прошли молча и почему-то вдвое скорее, может быть потому,
что ничто не настораживало, не тревожило, не отвлекало внимания. Сложили
огнетушители во дворе у Прохорова и разошлись по домам, будто ничего
особенного и не случилось, так, удачная охота, не больше.
Только Прохоров, прощаясь, предупредил:
- Завтра ученые прибудут. Никому далеко не уходить.
Панкин тяжело вздохнул, но ничего не сказал. И только у Прохорова,
согреваясь чаем с медовым настоем, проговорил, опустив глаза:
- А меня, наверное, с работы снимут.
- За что?
- За самовольство. Огнетушители дал.
- Ты же не давал. Мы сами взяли.
- А думаешь, вам сойдет? Соображаешь, что потеряла наука? Уничтожить
единственный очаг внеземной жизни. Судом, по-моему, пахнет. И не районным.
Я даже растерялся, не зная, что ответить завхозу. Меня опередил Прохоров.
Его черные глаза буравили Панкина со знакомым мне бешенством.
- Ты вот что скажи. Эта твоя неземная жизнь людям враждебна? Враждебна?
Признаешь? А за сколько дней, по-твоему, она опериться может?
Панкин, как школьник, считая загибал пальцы.