"Александр Абрамов, Сергей Абрамов. Огневки (Фантастический рассказ)" - читать интересную книгу автора

утечка кислорода из воздуха и приток углекислого газа происходили быстрее,
чем восстанавливалось природное равновесие.
- По-моему, это и есть центральный очаг, - сказал Панкин.
- Чего? - не понял Прохоров.
- Внеземной жизни Должно быть, здесь и упал контейнер.
- Погодите, - насторожился Прохоров, - я сейчас передам по цепочке. Знаю
где. В Митькином логе.
Я уже не спрашивал, откуда у него такая уверенность. Минут пять мы
прождали в зловещей тишине леса без насекомых и птиц, пока бесшумно, как
индеец, не появился Прохоров.
- Ермолая Корогкова обожгло, - сквозь зубы проговорил он. - Замешкался, не
успел ударить струей. Хорошо, другие помогли. Пошли, - Прохоров ринулся в
темный строй наполовину сожженных елей. Какой пожар здесь бушевал, было
ясно.
До сих пор я шел, охваченный только возбуждением и любопытством. И страха
не испытывал ни чуточки. Понимать-то я понимал, на что иду, а вот оценить
опасности не мог. А сейчас бешеные глаза Прохорова, его нехотя, сквозь
зубы брошенная реплика, словно в прорубь меня окунули. Даже сердце
заледенело и судорогой икры свело. Душа в пятки ушла. Все-таки есть что-то
в этой прилипшей к языку поговорочке.
Так и двинулись мы вслед за Прохоровым, даже словом не обмолвились. Должно
быть, и до Панкина дошло: снял с плеча огнетушитель и шепотком попросил:
- Покажи, как действовать. Сроду в руках не держал.
Я показал наскоро и побежал, боясь потерять Прохорова в этом, вдруг
ставшем каким-то неземным, лесу. Митькин лог находился, оказывается,
буквально в двух шагах - этакая рыжая ложбинка метров десяти в поперечнике
с черной водой на дне. По дороге прикончили еще два скелетных созданьица,
любопытно, что вся эта тварь погибала беззвучно, не пискнув, не простонав,
должно быть, не было у нее органов, способных воспроизводить звуки, а как
она угадывала наше приближение, можно только гадать.
Мы очутились на краю ложбины, освещенной еще низким нежарким солнцем, но
туман уже растаял, и все было видно как на ладони. По мелководью плавали
зеленые шары - точь-в-точь арбузы на бахче, только вдвое крупнее, а по
обеим сторонам ложбины на подсохшем торфе близко-близко друг к другу
валялись скрученные, как ковры и коврики, знакомые рыжие листы, почти
неотличимые от торфяной ржави. Сколько их было, я не считал, вероятно,
больше десятка. Лежали они беззвучно, но не мертво, то и дело ворочались и
потягивались, словно утреннее ласковое солнце доставляло им явное
удовольствие. Что это были за организмы, растительные или животные, и что
ими руководило, инстинкт или разум, думаю, никто не сумел бы ответить. Но
перед нами была жизнь, и жизнь враждебная. Любой из ковров и ковриков мог
развернуться и обнажить свое огненное нутро, в тисках которого плавилась
даже сталь.
С огнетушителями в руках, нацеленными как автоматы, стояли мы молча,
неподвижно, стараясь ничем не выдать своего присутствия. Но огневки
обладали каким-то локатором: не прошло и минуты, как "ковры" и "коврики"
начали набухать. Вероятно, то же самое, только в миниатюре, видел и
Кросби, наблюдая за своими "листиками-трубочками" в пластмассовой камере.
Только он не предвидел последствий, а мы их знали и потому не мешкали.
Пенные струи с двух противоположных краев одновременно ударили по ложбине.