"Александр Абрамов, Сергей Абрамов. Глаза века (Сборник "Мир приключений")" - читать интересную книгу автора

- Нет.
- Тогда иди.
Но я не двигался, словно надеялся услышать еще что-нибудь. И услышал.
- Иди, иди. Передавать нечего. Томашевичу сама скажу.
Она впервые назвала Сашка по фамилии. Сухо, жестко, даже сквозь зубы. А
ведь она любила его. Значит, в словах Егора, неприветливого, колючего,
несимпатичного человека, было что-то сильнее этой любви.
Если б я понял это в тот далекий, невозвратимый день, все произошло бы
именно так. Катя впервые бы назвала Сашка по фамилии, в словах недобрых и
жестких, но, может быть, наиболее нужных именно в эту минуту.
Но ее не было, этой минуты.



5

Вернулись мы на Тверскую в синие вечерние сумерки, когда под кронами
тополей у церкви Благовещенья уже сгущались пятнистые тени. На паперти
двумя сомкнутыми шеренгами стояли нищие в ожидании выходивших из церкви.
Но служба еще шла, никто не выходил, и высокая, окованная медью дверь
раскрывалась только перед входящими. Отворял ее старый, заслуженный нищий
с картинной седой бородой и бледно-розовой лысиной, окаймленной седыми
космами.
Мы прошли мимо свечного ящика, вернее, каменной ложи, отгороженной от
прохода деревянной стойкой с широким прилавком. За прилавком владелец
соседнего посудного магазина и церковный староста Пухов благолепно
торговал тоненькими восковыми свечами.
Народу было довольно много. Путь вперед преграждали миляевские
приказчики с одинаково подбритыми затылками, джентльмены прилавка из
магазина "Миляев и Карташов". Они занимали место, по кратчайшей прямой к
выходу, на ковровой дорожке, тянувшейся от входных дверей к алтарю. По
бокам теснился наш брат гимназист, тоже не стремившийся удаляться от
выхода. С клироса впереди доносились стройные голоса хора, подпевавшего
бархатному рокотанию дьякона. Я поискал глазами и тут же нашел Зиночку.
Она стояла неподалеку, справа от меня, на каменных ступеньках бокового
придела, заметная отовсюду в своей розовой шляпке, оставлявшей свободными
иссиня-черные локоны. Мальчишки по соседству не сводили с нее глаз, но я
знал, что она обернется только на мой взгляд, и сознание этого переполняло
сердце совсем не детским восторгом. На шаг вперед от нее стояли ее
родители - надменный старик с эспаньолкой и величественная, еще молодая
дама, напоминавшая начальницу привилегированной женской гимназии. Подойти
ближе было неосторожно, и я вытянул шею, как журавль, беззвучно призывая
Зиночку обернуться.
И она обернулась. Без улыбки указала мне кивком на дверь, я мотнул
головой в ответ и, подтолкнув Володьку, молча повернул к выходу.
Пробравшись сквозь строй нищих на паперти, мы сбежали во двор под
тополя, где обычно приходские гимназические Ромео назначали свидания своим
Джульеттам. Здесь даже трава не росла: ее вытаптывали с вешнего тепла до
осенних заморозков.
Должно быть, мы были первыми здесь в этот вечер. Кругом было сумрачно и