"Александр Абрамов, Сергей Абрамов. Глаза века (Сборник "Мир приключений")" - читать интересную книгу автора

подозрений. Только к фуражке можно было придраться: ее не то серый, не то
буро-мышиный цвет с желтой каемкой кантика лишь приблизительно напоминал
форму учеников реальных училищ. Но гимназист не оказался очень
придирчивым.
- Ладно, - сказал он, - пошли.
Дверь захлопнулась за ними, но и я не остался в комнате. Я шел с ними,
вернее, не шел, а мчался вниз, отмахивая по три-четыре ступеньки и
постукивая о камень железными подковами на каблуках скороходовских
хромовых бутс. Я, взрослый и старый, попросту перестал существовать и
снова глядел на мир глазами того гимназиста, которого я только что
разглядывал в лупу времени.


У Колосова была своя, отдельная комната - предмет зависти всех наших
ребят. Когда мы вошли, все уже были в сборе и сидели где придется,
поджимая друг друга, как в детской игре в телефон. На широком промятом
диване с мягкой спинкой расселись, как в театре, Благово с Иноземцевым и
сестры Малышевы из гимназии Ржевской. Сбоку на валике с комфортом
устроился толстый Быков, а застенчивая Зиночка - мое первое серьезное
увлечение - спряталась в уголке за книжной полкой.
Миша Колосов сидел в центре, председательствуя на шведском стуле с
вращающимся сиденьем, позволявшим ему мгновенно поворачиваться в любую
сторону.
Мы с Володькой, как опоздавшие, устроились на кухонной скамеечке у
самой двери.
- Это Володя, - сказал я. - Из Петрограда.
Никто особенно не заинтересовался. Только Благово демонстративно пожал
плечами.
Колосов откашлялся и сразу стал похож на своего отца, прокурора.
- Что будем читать? - спросил он.
- Северянина, - отозвались дуэтом сестры Малышевы.
- Если угодно, прочту, - самодовольно откликнулся Благово.
Он был готов где угодно и когда угодно читать или, верное, напевать эти
модные, по-своему мелодичные и приторные стихи.
- Если угодно, - повторил он, кокетничая.
- Угодно, угодно! Не ломайся! - закричали в ответ.
- "Это было в тропической Мексике... Где еще не спускался биплан... Где
так вкусны пушистые персики... В белом ранчо у моста лиан", - начал он
нараспев, грассируя и покачиваясь в такт ударным слогам.
В той же манере он дочитал стихи до конца. Жаркий вздох на диване
прозвучал, как общее одобрение. Только жирный Быков сказал равнодушно:
- Воешь ты очень.
- Я пою, - высокомерно произнес Благово, - пою, как и он. Многие
находят, что очень похоже. А если тебе медведь на ухо наступил, молчи и не
оскорбляй большого поэта.
- Почему большого? - спросил я.
- Потому, - повернулся, как на шарнирах, Благово. - Трудно объяснять
это человеку со школьными вкусами.
- И не объясняй. И так ясно.
- Докажи.