"Анатоль Абрагам. Время вспять, или Физик, физик, где ты был " - читать интересную книгу автора

русских писателей (папа покупал только полные собрания), его библиотека
содержала переводы многих классиков иностранной литературы. Среди них я
помню Гете, Шиллера, Гейне, Байрона, Шекспира (в двух или трех изданиях),
"Божественную комедию" Данте (где меня страшно пугали картинки ада), а также
Диккенса, Фенимора Купера, Жюль Верна, Майн Рида и т. д... К этому следует
прибавить большое число энциклопедий. Я помню, что по вечерам папа любил
усаживаться с толстым томом какой-нибудь из энциклопедий с похвальным
намерением расширить свой кругозор. Однако обыкновенно это чтение скоро
прерывалось каким-нибудь более или менее срочным делом.
Кроме предпринимательских способностей у него были три качества,
которые я всегда уважал в нем: физическая смелость на грани безрассудства,
удивительная ловкость рук и великодушие. Именно эти качества помогли ему
заслужить уважение и привязанность рабочих и служащих его маленькой фабрики,
где он проводил большую часть времени. От фабрики до нашего дома можно было
добраться за четверть часа пешком, я любил там бывать. Там все было
пропитано запахом машинного масла. И даже сегодня достаточно мне почуять
где-нибудь этот запах (как у Пруста с воспоминанием, связанным с вкусом
печенья), чтобы снова увидеть перед собой прессы, движимые приводными
ремнями, пробивающие бесконечное число дырок в широких металлических листах,
и поток металлических кружочков, падающих в громадные ведра. Я никогда не
уходил с фабрики без запаса этих кружочков. Помню нашего старого мастера
Сергея Романовича с висячими седыми усами, вечно что-то обсуждающего с
отцом. Он приходил иногда к нам в дом, где ему подносили рюмку водки и
корочку черного хлеба (которую он нюхал). По праздникам его угощали
наливкой, которую покупали специально для него и которая, кажется,
называлась "Спотыкач". Должен признаться, что я никогда хорошенько не знал
положения отцовской фабрики при нэпе: был ли он владельцем или только
заведующим. Когда я был ребенком, это меня мало интересовало, а теперь не у
кого спросить.
Мать моя во всем отличалась от отца и, как мне кажется, была личностью
весьма замечательной в своем роде. Родившись в 1879 году в белорусском
местечке в семье мелких лавочников, она отказалась идти по пути, намеченному
для нее любящими родителями: выйти замуж за честного коммерсанта и помогать
ему торговать. Кроткая и почтительная дочь, нисколько не походящая на
бунтовщицу, в важных делах она всегда поступала по-своему. Это обнаружилось
уже в том, как она добилась среднего образования. С помощью местной попадьи,
с которой она познакомилась и подружилась, она за несколько лет
подготовилась экстерном и выдержала с успехом экзамен на аттестат зрелости.
Из близкого общения с попадьей (которая, судя по маминым рассказам,
была незаурядной женщиной) и с ее семейством она извлекла бесценный дар -
знание русского языка во всей его чистоте и красоте. Надо признаться, что не
совсем на таком языке разговаривали в семье ее родителей и что на мамино
знакомство с попадьей там смотрели косо. Знание русского языка и чистый
русский выговор - пожалуй, самый драгоценный ее подарок мне, драгоценная
чаша, которую я пытался пронести, не расплескав, через шестьдесят пять лет
"изгнания".
После "аттестации" ее "зрелости" моя мать возжелала получить и высшее
образование, что в девятнадцатом веке для женщины было не так просто в
России (да и не только в России). Вот почему моя мать, которая до тех пор
вряд ли когда-либо покидала свое "местечко", пустилась в дальний путь, в