"Федор А.Абрамов. Алька (про колхозников)" - читать интересную книгу автора

магазине через знакомую продавщицу)-плевать! По зажарелому лицу ручьями
пот-плевать! Руки голые искололо, труха сенная за ворот.набилась-плевать,
плевать! Не уступлю! Ни за что не уступлю!
И не уступила.
Василий Игнатьевич, старый греховодник, когда кончили луг, не то чтобы
облапить ее (самый подходящий момент-такое дело своротили!), даже не
взглянул иа нее, а тут же, где стоял, свалился на луг.
Да и Коля-лакомка, даром что памного моложе председателя, тоже не стал
показывать свою прыть.
Три часа, оказывается, без перекура молотили они - вот какой ударный
труд развернули!
Это им объявил только что подошедший председатель колхоза - он тоже,
оказывается, шуровал, только на другом конце луга, со старухами.
Председатель был рад-радехонек-много сена наворочали. Девчонки
подсчитали: 127 куч!
- Тебя, Алевтина, благодарю. Персонально. Ты свои штаны как знамя
подняла на лугу.
- Да, да, умеет робить. Не испотешилась в городе.
Бабы снятыми с головы платками вытирали запотелые, зажарелые лица,
тяжело переводили дух, но улыбались, были переполцены добротой.
Точь-в-точь как мать, когда та, бывало, досыта наработается.
Кто-то к этому времени поднес ведро с водой, и председатель колхоза,
зачерпнув кружку, собственноручно подал Альке: дескать, премия. И
люди-ни-ни. Как будто так и надо.
В кружке плавала сенная труха-наверняка ведро стояло где-нибудь под
копной, в холодке, но она и не подумала сдувать труху, как это бы сделала
ее брезгливая мать: всю кружку выпила до дна, да еще крякнула от
удовольствия.
Председатель совсем расчувствовался:
- Переходи в колхоз, Алевтина. Берем!
- Нет, нет, постой запрягать в свои сани! Дай советской власти слово
сказать.
Василий Игнатьевич подал голос. Отлежался-таки, пришел в себя. Грудь,
правда, еще ходуном и руки висят, по глаз рыжий уже заработал. Как у
филина заполыхал.
Вот какая сила лешья у человека!
- Нет, нет, - сказал Василий Игнатьевич. - Я первый. Мне помощницу надо.
- Тебе? По какой части? - игриво, с намеком спросил председатель
колхоза и захохотал.
Василий Игнатьевич строго посмотрел на него, умел осадить человека,
когда надо, иначе бы не держали всю жизнь в сельсовете, сказал:
- У меня Манька-секретарша к мужу отбывает. Так что вот по какой части.
Тут бабы заахали, замотали головами: неуж всерьез?
Сама Алька тоже была сбита-с толку. Грамотешка у нее незавидная, мать,
бывало, все ругала: "Учим, учим тебя, а какую бумажонку написать-все иди в
люди", - кому нужен такой секретарь?
Взгляд Василия Игнатьевича, жадно, искоса брошенный на нее, кажется,
объяснил ей то, до чего бы она так и не додумалась.
Э, сказала она себе, да уж не думает ли он, старый дурак, шуры-муры со
мной завести? А что-раз ни баба, ни девка - почему и не попробовать в