"Федор А.Абрамов. Алька (про колхозников)" - читать интересную книгу автора

Вот и ищут ее люди, кто где может.
По всему свету шарят...
Сперва широкая тележница, уезженная, ухоженная, - полем, светлым
березняком; потом Ефремова ростаньтемный вековечный ельник, рыжие насыпи
муравейников возле толстенных, истекающих смолой стволов; потом
туда-сюда-охотничья тропка. Крутила-вертела, прыгалабежала-по веретейкам,
по холмикам, по белым, выстланным оленьим мохом горушкам, хлюп-и увязла в
болотине...
Сразу притихшая тетка, совсем как, бывало, мать, сняла с руки ведро,
торопливо перекрестилась и пошла кланяться направо и налево. Желтым,
янтарным ягодкам, которые, как свечки, горели на зеленом водянистом мху.
А Алька не торопилась. Достала пузырек с жидкостью от комаров (эти
дьяволы стоном стонали вокруг), аккуратно намазала лицо, руки.
Она не собиралась идти за морошкой - сроду не любила этого дела, и хоть
мать и ругала ее и даже била не раз, сделать из нее ягодницу не смогла.
Сбила Альку тетка. Тетка за утренним чаем стала напевать: надо бы
пройтись по материным местам, покойницу вспомнить...
Морошки в лесу было мало. За два часа броженья по сырой раде [Рада -
лесистое болото] Анисья кое-как прикрыла дно своего ведра, а Алька еще ни
одной ягоды не кинула в посудину-все в рот. Сладка, медом тает во рту
зрелая морошка, а та, которая не совсем дошла (на краснощекую девку
похожа), та еще лучше-на зубах хрустит.
Анисья конфузилась.
- Не знаю, не знаю, куда подевалась ягода, - говорила она. - Мы,
бывало, здесь ходим с твоей матерью да с отцом - ступить негде. Как,
скажи, шалей желтых настлано.
По ее настоянию они двинулись вправо к просеке, - может, на светлых
местах повезет больше? Капризная ягода эта морошка - каждый год на разных
местах растет. Но возле просеки и на самой просеке не только
морошкиморошечника не было.
- Вот какая из меня вожея, - еще пуще прежнего приуныла Анисья. - Я
ведь все перепутала. Нам не сюда надо было идти, а как раз наоборот. Это
ведь Екимова ворга [Ворга- охотничья тропа] кабыть... Але Максимова?
Альке было все равно: Екимова так Екимова, Максимова так Максимова. Она
бросила пустое ведро наземь и побежала к мостику - двум березовым
кряжикам, переброшенным через ручей, - все во рту пересохло.
Но не так-то просто, оказывается, напиться с мостика:
хлипкий. Тогда она решила зачерпнуть воды с берега - пригоршней, стоя
на корточках.
- Постой, постой, - закричала Анисья, - тут ведь гдето посудинка должна
быть.
Она ткнулась к одной ели, к другой, к третьей и вдруг вышла сияющая. С
берестяной коробочкой в руке.
- Чья это? Как тут оказалась? - спросила Алька.
- Отцова. Отец это делал для твоей матери.
- Отец?
- Отец. А кто же больше? И мостик - он. Матерь ведь у тебя, знаешь, как
ходила? Широко. Круто. Вся раскалится, зажарится-пить, пить давай. У ей
завсегда, и до пекарни, жажда была. Как, скажи, огонь горит внутри.
Я такого человека в жизни не видала...