"Федор А.Абрамов. Алька (про колхозников)" - читать интересную книгу автора

конечно, была не "гольем", а в лифчике и трусиках), Алька прошла за
занавеску, быстро переоделась и выкатила к старухам в коротеньком, на
четверть выше колена, платьишке - нарочно, чтобы позлить их.
Но старухи поумнели, видно, покамест она была за занавеской-ни одна не
проехалась насчет ее платья; да, по правде говоря, ей и плевать хотелось
на их суды-пересуды: она так проголодалась за день, что как собака
накинулась на уху из мелкой местной рыбешки, которую Анисья уже поставила
на стол.
- Ешь, ешь, девка, - одобрительно закивали старухи. - Заслужила.
- Как не заслужила! Двух мужиков до смерти загнала. Василии-то
Игнатьевич, сказывают, без задних ногв гору подняться не мог. На лошади
увезли.
- Дак ведь родители-то у ей какие! Что матерь, что отец...
- Да, да! Уж родители-то твои, девка, поработали.
У-у, какие горы своротили!
Так ли-от души, от сердца нахваливали ее старухи н добрым словом
помянули отца с матерью или лукавили маленько в расчете на легкую
поживу-кто их разберет.
Только Алька, не долго думая, выкинула на стол десятку:
вот вам от меня привальное, вот вам поминки.
Маня-большая вприпляс побежала в ларек, уАграфены Длинные Зубы заревом
занялось лошадиное лицо-тоже выпить не любит, и Домаха-драная с
Талей-ягодкой не замахали руками. Отказались от рюмки только Христофоровна
да Лизуха,
- Чего так? - спросила Алька. - Деньги копить собрались?
- Како деньги. Велика ли наша пензия...
- Староверки! - презрительно фыркнула Маня-большая. - У нас та, дура-то
стоеросовая, тоже в ету компанию записалась.
Алька переспросила: кто?
- Матреха. Кто же больше?
-Маия-маленькая? - несказанно удивилась Алька.
- Ну.
- и не пьет?
- Не. По ихней лернгии ето дело запретно.
- Для души твердого берега ищут... - какими-то нспонятными, не совсем
своими словами начала разъяснять тетка, и из этого Алька поняла, что и она
где-то в мыслях недалеко от того берега.
- Ладно, - отмахнулась Маня-большая, наливая себе новую стопку, -
плакать не будем. Нам больше достанется.
- Ты-то бы помолчала, бес старый! - сердито замахгулась на нее рукой
строгая Афанасьевна (она только из вежливости пригубила рюмку). - Сама-то
бы ты пей, лешак с тобой! Да ты ведь и ребят-то молодых в яму тащишь.
"Толя, засуху спрыснем... Вася, давай облака разгоним..."
В воздухе, как говорится, запахло скандалом-всем известно было, что у
Афанасьевны внук спился, и Алька вмешалась.
- Не переживай, - сказала она Афанасьевне. - Береги здоровье. Ноне все
пьют. У нас в городе, знаешь, кто не пьет? Тот, у кого денег нету, да тот,
кому не подают, да еще Пушкин. А знаешь, почему Пушкин не пьет? Потому что
каменный-рука не сгибается... - Алька коротко рассмеялась.
Старухи тоже пооскаляли беззубые рты, хотя анекдота, конечно, не