"Федор Абрамов. Дом" - читать интересную книгу автора

До прихода почтового автобуса оставалось часа полтора, не меньше, и что
было делать, за что взяться? Расколоть дрова, напиленные еще до поездки в
Москву, отметать навоз у коровы, грабли, косы достать с подволоки да хоть
пыль с них стереть, обручи на рассохшейся кадке набить... Уйма всяких дел
скопилась по дому!
Михаил отправился под угор, на свой покос. Вот о чем надо было
позаботиться в первую очередь. С кормами в совхозе, как и раньше, в
колхозное время, было туговато. Прошка-ветеринар каждую весну строчил акты
об авитаминозе с летальным исходом (в Пекашине все знали эти мудреные
слова), и вот те совхозники, у кого еще водились коровенки и овцы, добрую
половину своих приусадебных участков засевали горохом, викой и овсом, а то и
просто запускали под траву.
Целый месяц Михаил не был на своем пряслинском угоре (так ныне зовут
угор против его нового дома) и как вышел к амбару да глянул перед собой -
так и забыл про все на свете. Волнами, пестрыми табунами ходит разнотравье
по лугу (первый раз в жизни не видел, как одевалось подгорье зеленью), а за
лугом поля, Пинега, играющая мелкой серебристой рябью, а за Пинегой
прибрежный песок-желтяк, белые развалины монастыря, красная щелья и леса,
леса - синие, бескрайние, до самого неба...
В Москве чего только он не видел, куда только его не таскала Татьяна: и
на выставку народного хозяйства, и в Кремль, и даже в Большой театр, куда и
иностранцам-то не всегда ход есть, а нет, все не то, все ерунда по сравнению
с этой вот доморощенной красотой, с этой ширью да с этими просторами.
И он снова и снова делал заход глазами, жадно ловил, вдыхал травяной
ветер, а потом не выдержал и безрассудно, как молодой конь, со всех ног
ринулся под угор. А под угором он отбросил в сторону топор и - хрен с вами,
дивитесь, люди! - начал кататься по траве.
И еще одно мальчишество: не дорогой, не тропинкой пошел, а лугом,
целиной - пускай потом косарь клянет все на свете. Шел, срывал на ходу
борщевки, грыз их сладкие стебли и ногами, коленями переговаривался с
разомлевшими на солнце травами...
Под полоем, возле сельповского склада, кто-то косил на лошадях - так и
вспыхивала на солнце белая голова.
Это Михаила немало удивило. Почему на лошадях? Почему не на тракторе?
Слава богу, хватает нынче железа в деревне. А кроме того, что за болван этот
косильщик? Есть у него хоть одна извилина в башке? В самую жару на самое
пекло вылез - неужели нельзя сообразить, что лошадям сейчас легче под горой,
возле озерины? Нет, будь у него время, он бы не поленился - растолковал
этому сукину сыну сенную политграмоту!
Травяное поле у Михаила было на старых капустниках, напротив его
старого дома, и он еще издали увидел: хорошо уродился горох. Ни одной
проплешины, ни одной прели.
Изгородь - от совхозных коней, - как он вскоре убедился, обоняя вокруг
поле, тоже неплохо сохранилась. Нужно было заменить лишь кое-где подгнившие
колья.
За делом, за работой, по которой он порядком истосковался в Москве,
Михаил и не заметил, как подъехал косильщик. Увидел, когда тот его окликнул.
- Дядя Миша, задымить е?