"Сергей Абрамов. Двое под одним зонтом (Авт.сб. "Требуется чудо")" - читать интересную книгу автора

глазами, опертые на солонку - "Три мушкетера" бессмертного Дюма-отца, а
левой он машинально бросал два теннисных мячика.
Два мячика одной рукой - игра для детей младшего возраста.
- Зачем тебе эта морока, Кот? - спросил его Дан, зашедший в буфет
перехватить тех же щец. - Два мячика ничему не способствуют: ни добротному
пищеварению, ни растущему мастерству. Кидай три, на худой конец...
Друг Коля словил свои мячи, оторвался от ложки и "Трех мушкетеров",
сказал серьезно:
- Три не могу. Пока. В тарелку, гады, сыплются. Люська, жена, лается:
жирные пятна на рубахе, щи брызгаются.
Великий Цезарь умел одновременно писать, читать и разговаривать с
подчиненными. Великий Коля умел одновременно обедать, читать Дюма и
жонглировать. Третий мяч отвлекал его внимание либо от книги, либо от щей,
но Коля никогда не останавливался на достигнутом.
Дан придет в манеж, покидает часа три, вспотеет до ребер:
- Привет, Кот, я - в душ.
А Коля работает в скоростном темпе с шестью булавами, хохочет, орет
вслед:
- Слабачок, Дан. Делай как я - знаменитым станешь! Дан не сумел стать
знаменитым, как Коля. Терпения не хватило. Да и быстро приедалось ему одно
и то же, потому и влез он теперь на моноцикл, решил попробовать себя в
ином амплуа. Осел на репетиционном периоде в московской студии в
Измайлове, потихоньку готовил новый номер.
- Легкой дорожки ищешь, - сказал ему бестактный Коля. - Сядешь на
моноцикл - любую халтурку публика спустит. Как же, как же: на этом тычке и
сидеть-то нескладно, а он - герой! - еще и кидает чегой-то. И ловит
иногда.
- А если я всегда ловить буду?
- Вре-ошь, Данила, кому баки расчесываешь? Нет жонглера, который бы не
сыпал. Ты сколь кидать станешь?
- Пять-шесть.
- Булавы?
- Булавы, кольца, мячи.
- Не размазывай картинку, Данила, оставь три булавы, да только работай
как на земле, чтоб их видно не было, чтоб они вихрем летели, чтоб дурак
зритель забыл про твой оселок под задницей. Идею уловил?
Идею Дан уловил, неплохой казалась идея. Три булавы Дан кидал почти
виртуозно, в хорошем темпе, с двух рук, каскадом, из-за спины, из-под ноги
- как угодно! - и темп, темп, темп. Правда, если стоял на одном месте.
Начинал двигаться по манежу - темп терялся, и объяснить сей феномен Дан не
мог. Казалось бы, все наоборот должно выйти, ан нет, не получалось. А что
на моноцикле будет? Пока на нем прочно сидеть навостришься - сто мозолей
на заднице набьешь. Ну и что особенного? Сколь ни набил - все его, зато
сидит "на палочке верхом" как влитой. И кидает, кидает, пока терпения
хватает.
С утра хватало. Час раскидывался, весь взмок.
Тиль сказал:
- Передохни, бедолага.
Дан согласился. Он вообще легко соглашался отдохнуть, а тут режиссер
номера лично грех отпустил.