"Александр Абрамов. Последняя точка" - читать интересную книгу автора

стрелял под углом, не целясь. "Ду бист гут полицай", - вспомнились Кострову
слова офицера. Не очень уж "гут", если, стреляя в упор, убить не сумел.
За лесом, совсем близко от него, гулко ухали пушки. Звук шел с
северо-востока в смоленском направлении. "Значит, наши", - подумал Костров,
и радость комком в горле перехватила дыхание.
Что произошло дальше, мы знаем. Прошла жизнь. От политрука
партизанского отряда до первого секретаря обкома.


6

От бывшего дома купца Оловянишникова, где разместились ныне городская
милиция и прокуратура района, наискосок через улицу замыкало угол
бетонно-стеклянное здание знакомой Бурьяну "обжорки". Из дверей ее вышел уже
памятный нам водитель с перебитым носом и перекошенными шрамом губами.
Постоял, закурил, огляделся: очень уж не нравился ему городишко.
Следом за ним вышел Фролов, вытирая рукавом губы. Это тот самый Фролов,
который в партизанском отряде ушел вместе с Глебовским. Он постарел,
потолстел, нажил живот и вставные зубы.
- На кого уставился, корешок? - спросил он у водителя.
- На следователя, которого я сегодня в город привез. Будет теперь
вместо Жаркова.
Фролов посмотрел и потянул водителя обратно за дверь.
- Чего сдрейфил? - удивился тот.
- А ты видел, с кем он стоит? - Фролов понизил голос до шепота.
- Ну и что? Обыкновенный мужик в ситцевой рубахе навыпуск.
- А это, мой милый, первый секретарь обкома Костров.
Водитель рванулся к двери.
- Не спеши. Еще наглядишься, если не страшно.
- Тот самый?
- Неужто не узнал?
- Моложав очень. А ведь мы с ним ровесники. Да и видел он меня только в
землянке, когда нас с тобой допрашивал. Откуда мы и чем удостоверить можем,
что именно этот отряд и разыскивали. У тебя хоть бумажонка была -
подтвердила, а мне рассказик твой помог, где ты партизанские подвиги мои
расписывал.
- Так ведь ты же с его десяткой шел. Может и вспомнить.
- Впереди я шел, а он сзади. Проверочку устраивал.
Когда Костров с Вагиным уехали, а Бурьян поднялся к себе в прокуратуру,
оба дружка, наблюдавшие за ними из "обжорки", пошли к стоявшему по соседству
грузовику. Оба молчали. Только водитель спросил:
- На сплав?
- Куда же еще? На заводе мне делать нечего.
Поехали. Разговор не клеился, пока Фролова не прорвало:
- Что-то неспокойно у меня на душе, старый бродяга.
- А душа-то у тебя есть? - усмехнулся водитель. - Если говорить правду,
нас обоих тревожит одно. Мертвецы оживают, а живые вороги помнят.
- Ты о Глебовском? Так его дело вот-вот передадут в суд.
- А суд, предположим, оправдает.
- Не будет этого, - отмахнулся Фролов. - Дело чистое. Не подкопаешься.