"Александр Абрамов. Последняя точка" - читать интересную книгу автора

- Говорят: плоскостопие.
- Потемченко лично знаешь?
- Еще бы!
- Опиши.
- Рослый, как вы. Рыжий. На ногах валенки с калошами. Мерзнут ноги,
говорит, даже осенью.
"А мужичок подходящий, - подумал Глебовский. - Может, все и впрямь так.
Отстал от своих парень, к своим же и потянулся".
- Добро, - сказал он, - так и быть. Рискнем. В бою проверим. Подорвешь
немецкий эшелон с пополнением - быть тебе королевским кумом. А теперь идите
и растолкайте всех спящих. Выходить будем через четверть часа. Мигом!
Оставшись вдвоем, оба снова склонились к карте.
- Я полагаю так, - карандаш Кострова уткнулся в карту, - вот болотный
разлив, понтонный мост на выходе уничтожен, а в обход разлива тоже по болоту
километров тридцать, броневики и оба их танка увязнут в трясине. Ну, а мы
спокойненько пойдем вот так. - Карандаш изобразил угол с двумя линиями
разной длины, замкнув их жирными точками. - Здесь свяжемся. Про испорченную
рацию ты, конечно, соврал? Я так и подумал. А немецкую Федор починил.
Порядок.
Глебовский долго молчал, разглядывая чертеж Кострова.
- Там уже фронт близко, - наконец проговорил он. - Смоленск в клещах.
Ты думаешь, почему каратели за нами охотятся? На пополнения надеются, а у
нас битва на рельсах идет. Мы эти пополнения под откос спускаем. Тогда зачем
нам разъединяться? Людей ведь и так не хватает.
- Что верно, то верно, - согласился Костров, - но отход двумя группами
нам ничем не грозит, а шансы на соединение о наступающими советскими
войсками у нас увеличиваются. Какая-нибудь танковая часть да прорвется. Там
же не болото, а лес.
Глебовский не спросил: десять или двадцать человек с тобой - все одно
только капля в солдатском море. Вышли все наготове через четверть часа, как
и рассчитывали. Шли молча. Безлунная ночь, тишина, нарушаемая только
хлюпаньем сапог в болотной хляби, создавали радующее ощущение безопасности.
У длинного, выдавшегося клином в трясину мелко заболоченного перелеска отряд
разделился. Фролова Костров отправил с Глебовским, а Мухина взял с собой.
"Сам проверю его", - решил. Отобрал десяток мужичков, сказал Мухину:
- Всем идти колонной от дерева к дереву, а ты, одиннадцатый, пойдешь
впереди меня метра на два. Не сворачивай и улизнуть не пытайся, не то
пристрелим. Оружие тебе я не дам, сам возьмешь у потопшего немца:
утопленников здесь полно. Не глубоко, а били мы их всегда наповал.
- Есть добыть оружие самому, товарищ политрук, - по-солдатски не без
лихости отрапортовал Мухин.
И пошел на четыре шага вперед от дерева к дереву, как приказано. В
заболоченной лесу было тихо, только время от времени ухала поодаль какая-то
птица. Городской человек, Костров не знал птиц по их названиям, а
деревенских спросить было неловко: идет по лесу политрук, а леса не знает.
Костров, пользуясь тем, что Мухин шагает не оборачиваясь, осторожно
переложил из планшетки в тайный карман гимнастерки немецкую портативную
рацию, размером с небольшой портсигар. На всякий случай, мало ли что.
Прошли полчаса, не больше, как вдруг Мухин остановился, подождал и
попросил шепотком: