"Ильдар Абузяров. Чингиз-роман" - читать интересную книгу автора

Желудок полон сжатого воздуха, как надутый бурдюк. Страшно хочется жрать.
Класть биш-бармак жирными пальцами всей пятерни в рот, вгрызаться зубами в
сочную дыню, как это делают ленивые визири и дехкане где-нибудь в Ширазе или
Багдаде.
Арабы и персы слабаки... Я знаю, они никудышные воины. Поистине, их
культура - выродившийся культ. Они только и умеют что возлежать своими
рыхлыми телами на подушках, жрать и философствовать. Представлять себе
каких-то воздушных коней, что вознесли их хана в небо, вместо того чтобы
самим взобраться на жеребцов и прокатиться с ветерком, как когда-то делал и,
уверен, завещал им их хан.
Прокатиться с ветерком, а не быть неженками. С ветерком, что сейчас
гуляет у меня в животе. Да, я хочу есть, но я знаю, что еще не настало
время, что мне еще надо доскакать, домчаться. Каждую ночь мне снится, что я
куда-то мчусь на коне. Куда-то, куда мне очень надо. Мчусь с секретным
донесением или вроде того.
И чтобы не отвлекаться на мысли о еде от чарующей дороги, в конце
которой меня наверняка ждет мой хан, я представляю себе разъевшихся ширазцев
или багдадцев, кушающих сладости, после того как они только что поели
сладости, и меня начинает тошнить.
Меня тошнит до тех пор, пока я не выключаюсь. Еще немного, еще пару
часов. А час в пути пролетает мигом.
А вот после переезда или боя поесть не грешно. И даже очень приятно. Не
знаю, были ли вы когда-нибудь голодны по-настоящему. Испытывали ли вы
когда-нибудь чувство голода после большого дела, после длинного переезда.
Пробивал ли вас когда-нибудь жор - да такой, что аж челюсти ходуном ходят и
слюна висит до пупа. Не знаю...
Меня обычно страшный жор пробивает после кровавых битв, когда руки и
ноги трясутся от усталости и истощения, не говоря уже о челюстях. И тогда я
ем.
Помню, первый раз, когда я очутился в этом городе, мне тоже очень
хотелось жрать. Я стоял посреди залитой солнцем Проломной улицы с кучей
золотых таньга в кармане. В одной окровавленной руке у меня была кукла
денег, в другой деньги куклой. Но тогда я этого не знал. Я знал только то,
что очень хочу есть.
А запах все усиливался и усиливался. Едой тянуло из каждой дыры. Глаза
и носопырки разбегались в стороны со страшной центробежной силой. Голова
кружилась от одного запаха мяса с кровью. Наконец я решился и широкой
походкой зашел в первое попавшееся помещение с вкусным и горячим запахом
еды. Что-то мне подсказывало: здесь я буду в безопасности. Я купил себе
много мяса. Женщины смотрели на меня с восторгом. Смотрели, как я засовываю
себе в рот один за другим обжаренные золотистые куски и запиваю все это
похожим на конскую кровь томатным соком. И захлебываю все это таким же
хмелящим и ядреным, как кумыс, только темный, пивом.
Но не все восхищались мной. Наглый юнец, что сидел на высоком
крутящемся стуле рядом с симпатичной хрупкой девчонкой, явно смеялся надо
мной. Видите ли, у меня слишком забавные манеры, и походка, которой я
направился к нему, слишком широкая. Развалистая.
Я подошел и, ни слова не говоря, одним ударом сшиб урода с высокого
стула, на котором он восседал, будто на коне, обхватив с боков крепкими
ногами. Но это его не спасло, что такое крепкие ноги без крепкой спины?