"Ильдар Абузяров. Чингиз-роман" - читать интересную книгу автора

Откуда во мне вся эта сентиментальность? Откуда во мне вообще взялись эти
прекрасные сравнения? Сравнения с кораллами, жемчугами и изумрудами, а не с
мясом. Откуда это преклонение перед безделушками? Неужели меня поглотила ее
воздушная, как замок, лоскутная и холодная, как атласное покрывало,
культура? Неужели я ей поддался? Восхитился? Начал подражать этой культуре?
Отказался от Чингиз-поэзии? Стал подражать своим трусливым, беспомощным,
слабовольным врагам? Стал таким же, как они?
Да, меня поглотила ее культура. Прожевала и выплюнула, чего и
заслуживает предатель. Меня - последнего аутентичного поэта. Меня, кто
привык скакать на мясе, есть мясо, быть в мясе. Мясо - вот наш девиз. Но
сейчас я не чувствую себя в мясе. Я в раю. Я нежен. Я сдаюсь на милость
врага, осознавая, как я низко пал, как я слаб. И понимая - надо что-то
срочно предпринять.
Но что? Что мне делать?! Я хорошо понимаю, что должен найти силы и
убить в себе любовь. Ведь любовь - это слабость. Любовь - это явление чуждой
культуры. К черту любовь!
Ото всего этого голова начинает набухать, виски пульсировать. Кровь
приливает к шее, и я вновь слышу стук и звезду. Что делать? Что делать? -
стучит у меня в висках. Ведь вечером я всегда слышу стук и звезду. Вечером
стук и звезда яростны до невозможного. И вдруг до меня доходит, что дух
моего хана - это теперь и есть стук и звезда. Ведь монголы сдержали слово -
сохранили хану дух. И теперь этот дух витает над нами, поэтами действия,
поэтами напора, призывая нас к битве.
Не знаю, чувствовали ли вы когда-нибудь великое призвание. Переходили
ли вы когда-нибудь порог-черту. Не знаю...
Я выхожу из квартиры Жени, отказавшись от любви и женской ласки.
На улице уже поздняя ночь. Но в подъезде женщины Жени на площадке
четвертого этажа в полной темноте собралась группа подростков. Человек
пятнадцать-шестнадцать. И один из них - рыжий, будто единственная не
вывернутая, не разбитая лампочка, играет на гитаре:

Группа крови на рукаве.
Мой порядковый номер на рукаве,

- надрывно поет он.
Спотыкаясь о темноту, я прохожу в самый центр и сажусь рядом с играющим
парнем, кажется, его я чуть не убил месяц назад. А вон с тем парнем мы
дрались на прошлой неделе. Ба, да я многих здесь знаю. Оказывается, это
подростки из соседнего района - из Азино. Значит, я забрел, следуя за
женщиной Женей, на враждебную территорию. В логово врага.
Значит пришла пора собирать под знамена новые полчища. Пришла пора
показать свою силу и волю. Ведь теперь я преемник хана. Я его наследник, раз
мне досталась в женщине Жене его жена Эржен Оэлун.
Сейчас, главное, нельзя показывать, что ты боишься. Нельзя показывать
свой страх. Ведь это так унизительно - чувствовать себя слабым рядом с
сопляками. Чувствовать себя зависимым от них.
К тому же, по закону степи, гостя у походного костра никто не смеет
обидеть. Даже враги. Наоборот, все обязаны обогреть, накормить и напоить. А
чем рыжая гитара и одинокая голова-лампочка играющего на ней не костер в
степи? Так что опасность мне сейчас не грозит. Опасность меня не волнует. И