"Чинуа Ачебе. Человек из народа " - читать интересную книгу автора

врагов по ту сторону границы свергнуть правительство из народа, для народа и
выбранное пародом".
"Повесить их!" - крикнул с задних рядов мистер Нанга. Его слова
прозвучали так громко и отчетливо, что были потом включены в парламентский
отчет с указанием его имени. В течение всего заседания мистер Нанга
дирижировал заднескамеечниками, походившими на псов, которые заливаются лаем
и напруживаются на сворах, пытаясь достать свою жертву, одного только
тявканья мистера Нанги хватило бы на час. Он то с криком вскакивал с места,
то откидывался на спинку скамьи и вместе со всеми заливался издевательским
смехом, напоминавшим хохот голодной гиены; по лицу его ручьями струился пот.
Когда премьер-министр сказал, что эти неблагодарные, которых он вытащил
из безвестности, нанесли ему удар в спину, некоторые даже прослезились.
"Они кусают руку, которая их кормит!" - крикнул мистер Нанга. И это
тоже было внесено в отчет - вот он лежит сейчас передо мной. Однако никакой
отчет не может передать накаленную атмосферу того дня.
Мне трудно сейчас припомнить, какие чувства я испытывал в те минуты.
Скорее всего я просто не знал, как отнестись ко всему этому представлению.
Ведь тогда еще у пас но было оснований подозревать, что нас обманывают.
Премьер-министр продолжал говорить и под конец речи сделал свое известное
(вернее сказать, небезызвестное) заявление: "Впредь мы должны беречь и
ревниво охранять с таким трудом завоеванную свободу. Нельзя доверять нашу
судьбу и судьбу всей Африки воспитанным за границей межеумкам и
интеллектуальным снобам, готовым продать свою родную мать..."
Мистер Нанга по крайней мере еще два раза требовал смертной казни для
изменников, но это уже не попало в отчет - несомненно потому, что его голос
потонул в общем гуле.
Я как сейчас вижу перед собой бывшего министра финансов доктора Макинде
в ту минуту, когда он поднялся па трибуну для ответной речи, - высокого,
сдержанного и уверенного в себе человека с печальным выражением лица. Его
слов нельзя было разобрать: весь зал, включая премьер-министра, кричал, не
давая ему говорить.
Нельзя сказать, чтобы это было возвышающее душу зрелище. Спикер сломал
молоток, с показным усердием наводя порядок; на самом же деле вся эта
заваруха доставляла ему удовольствие. С галереи для публики неслись
ругательства: "Предатель! Трус! Доктор филоговнических наук!" Последний
эпитет принадлежал редактору "Дейли кроникл", оп сидел неподалеку от меня.
Эта острота была встречена буйным гоготом, и на следующий день окрыленный
успехом редактор напечатал ее в своей газете.
Хотя речь доктора Макинде была заранее распространена среди членов
парламента, в официальном отчете ее исказили до неузнаваемости. О
предложении премьер-министра напечатать на пятнадцать миллионов фунтов
бумажных денег в отчете не упоминалось, и это было вполне понятно, но зачем
понадобилось приписывать доктору Макинде слова, которых он не говорил, да и
не мог сказать? Короче говоря, составители отчета заново переписали его речь
так, чтобы выставить бывшего министра финансов самовлюбленным негодяем. В
этой сфабрикованной речи он сам себя называл "блестящим экономистом,
пользующимся всеобщим признанием и авторитетом в Европе". Я не мог читать
без слез эти строки, хотя, вообще-то говоря, плаксивым меня не назовешь.

Я так подробно описал этот постыдный эпизод для того, чтобы показать,