"Аркадий Григорьевич Адамов. Черная моль " - читать интересную книгу автора

- Голову-то не дури.
- Между прочим, - снова перескочил на другое Сенька, - сегодня и ваш
заходил. Этот, Рыбья кость.
- Плышевский?
- Он самый. Портсигар принес. Золотой. Михаил Маркович лично ему
гравировал.
- Кому это он? - удивился Клим.
- Надпись такая: "Дорогому Тихону Семеновичу в знаменательный день от
друга и сподвижника". Вот, слово в слово. По тридцать копеек за букву.
- Это он нашему Свекловишникову преподнес, - заметил Клим. - Золотой
говоришь?
- Ага! Тяжелый. Тысячи за три, не меньше. А что за день, а?
- Кто его знает. Может, с благополучной ревизией, - усмехнулся
Клим. - Неделю у нас комиссия какая-то сидела.
- И откуда только люди деньги берут? Оклад-то у него какой?
- Почем я знаю? - с неудовольствием пожал плечами Клим.
Главного инженера своей фабрики Олега Георгиевича Плышевского он
уважал. Это был знающий, энергичный человек, не то что квашня и
перестраховщик Свекловишников, который уже несколько месяцев исполнял
обязанности директора. Вот, к примеру, совсем недавно Клим предложил
изменить крепление швейной машины десятого класса к рабочему столу.
Плышевский сразу подхватил эту идею. А Свекловишников, конечно, возражал:
нет, мол, экономической выгоды. Плышевский все же настоял: культура
производства, мол, забота о людях. Он помог Климу составить чертежи. Так
было и с другими рационализаторскими предложениями Клима, и постепенно он
проникся уважением к этому высокому, худому человеку с густыми черными
бровями и плотной шапкой седых волос на голове. Он прощал Плышевскому его
резкий, не терпящий возражений, напористый тон в разговорах, вызывающий
блеск очков в тонкой золотой оправе на хрящеватом носу, щегольской, модный
костюм и тонкие, нежные руки, под розовой кожей которых просвечивали
синеватые вены. Клим старался пропускать мимо ушей ядовитые замечания
кое-кого из рабочих в адрес Плышевского, и сейчас его неприятно поразило в
рассказе Сеньки лишь то, что Плышевский назвал толстого, лысого и
какого-то сонливого Свекловишникова другом и сподвижником.
- Тоже, друга нашел, - проворчал он.
- Ты за Рыбью кость не волнуйся! - насмешливо посоветовал Сенька. -
Он себе дружков подберет каких надо. А вот вообще я так считаю: друг -
дело большое, - неожиданно опять изменил он ход беседы - инициатива здесь
всегда принадлежала ему. - И еще я считаю, что, к примеру, девушка другом
быть парню не может. С ней так: или любовь, или равнодушие.
- Это как сказать.
- А так и сказать. Ну, к примеру, у тебя с Лидочкой Голубковой любви
не получается, и уж какая там дружба!
- Ты Лиду не трогай.
- А чего? Другие могут трогать, да еще как...
- Ну!.. - угрожающе произнес Клим.
- Ладно, ладно, - примирительно заметил Сенька. - Тоже мне, Отелло!
Он в кино хоть черный, африканец. Потом, когда это дело было. А в нашу
эпоху ты это брось...
Так, покуривая, друзья еще долго сидели в темноте на скамейке, пока