"Григорий Адамов. Завоевание недр" - читать интересную книгу автора

молчании по каюте, то останавливался и упорно, бессмысленно часами смотрел
вверх. Порою он кричал, проклинал Мареева за то, что он его вовлек в эту
авантюру, бросался на него с кулаками.
И Мареев отступал перед бешеным натиском Брускова, тщетно пытаясь
успокоить его. Вчера он бросился на Мареева с ножом, и только сила и
ловкость спасли Мареева от смертельной опасности. Пришлось связать
Брускова и уложить его на койку. Когда Брусков заснул, Мареев развязал его
и сам, потрясенный и разбитый, свалился на койку и погрузился в глубокий
мертвый сон. Он не спал уже давно, он уже забыл, сколько часов провел без
сна, без отдыха. Теперь наконец он отдохнет...
Электрическая лампочка равнодушно горела, ярко освещая тела двух
измученных людей...


Мареев проснулся сразу, как от толчка.
В каюте было темно. Он почувствовал какой-то особый запах, знакомый и
давно забытый.
Мареев не мог дать себе отчета, сколько времени он проспал. Вероятно,
немало, так как чувствовал себя отдохнувшим. Стояла привычная уже, мертвая
тишина. Хотелось пить.
Он встал и протянул руку к выключателю.
Выключатель бесплодно щелкнул, и от обманутого ожидания света тьма еще
более сгустилась.
Мареев вертел выключатель, но безуспешно. Тьма, казалось, все больше
сгущалась.
На лбу у Мареева выступила испарина.
- Михаил! - крикнул он негромко. - Михаил, ты спишь?
Ответа не последовало. Мареев прислушался. С койки Брускова не
доносилось, как обычно, его дыхание.
От тяжелого предчувствия стиснуло грудь.
Мареев шарил рукой по койке Брускова. Там было пусто. Разбивая по
дороге лабораторную посуду, роняя вещи на пол, он ощупью достал из шкафа с
инструментами карманный электрический фонарик.
Освещая себе дорогу фонариком, он поднялся в буровую камеру и осмотрел
ее, потом вернулся и направился в заднюю, прежде верхнюю, камеру. Еще не
пролезая в люк, он позвал Брускова и, не слыша ответа, прошел в камеру. Он
высоко поднял фонарик. Невольный крик вырвался из его груди.
Выходной люк был открыт, подземная торпеда исчезла!
Брусков бежал, воспользовавшись ею...
С криком отчаяния Мареев бросился к открытому люку.
Рыхлая, размельченная земля забила его отверстие. От нее шел этот
знакомый, родной, давно забытый запах земли.
Мареев с остервенением начал разгребать руками землю.
Хриплым, прерывающимся голосом он бормотал:
- Михаил... Михаил... Ты здесь... Ты вернешься ко мне... Михаил...
Слезы непроизвольно лились и душили его, земля забивалась в рот, в нос,
в уши. Он задыхался. Он зарылся уже до половины в землю, и, выбившись
наконец из сил, растянулся и замер на ее горячей пухлой перине.
Он долго лежал без движения, без мысли, почти без дыхания.
Наконец он медленно выполз из проделанной им норы, медленно, шатаясь,