"Генри Адамс. Воспитание Генри Адамса" - читать интересную книгу автора

несомненно, попросил бы их ничего не менять. Он был бы потрясен тем, как
ему повезло. Вряд ли существовало еще хоть одно дитя из родившихся в том
же, 1838 году, которому сдали больше козырей. А была ли жизнь честной
игрой, где господствовал случай, или же в ход шли крапленые и
подтасованные карты, он все равно не мог отказаться играть: ведь на руках
у него были одни козыри. Нет, он не мог сказать, как многие другие: я не
несу за это ответственности. Он принял существующее положение вещей, стал
частью его и, если бы все повторилось вновь, сделал бы это снова, и тем
охотнее, что знал всему настоящую цену. В целом, от рождения и до смерти,
он оставался пассивным, покладистым участником и партнером в игре, которой
была его собственная жизнь. И только принимая во внимание, что он
сознательно был лояльным членом общества своего времени, жил с этим
обществом в полном согласии, можно полагать, что история воспитания его
ума и сердца представляет интерес для него самого и для других.
По правде говоря, он так по-настоящему и не вступил в игру; он с
головой ушел в ее изучение, в наблюдение над ошибками участвовавших в ней
- и в этом смысл последующего рассказа, без чего тот не содержал бы в себе
никакого урока, ни стоящих внимания событий. Это рассказ о воспитании,
длившемся семьдесят лег, практическая ценность которого весьма
сомнительна, как все ценности, о которых люди не перестают спорить с
рождения Каина и Авеля! Но ценность вселенной не исчисляется долларами. Не
каждый человек может быть Гаргантюа - Наполеоном - Бисмарком, не каждому
дано похищать колокола из Собора Парижской богоматери, но каждый должен
нести в себе свою вселенную, и большинству из нас интересно знать, хотя бы
в общих чертах, как справляется с этой ношей его сосед.
В течение трех лет, пока младенец, подобно всем младенцам, рос
бессознательно, как трава, вопрос о его воспитании, вставший в 1838 году,
оставался открытым, меж тем как внешний мир трудился вовсю, готовя для
него новую, его собственную вселенную. Позднее, в пожилом возрасте, Генри
Адамс не раз задумывался над тем, не правильнее ли, согласно теории
случайностей, рассматривать и себя и этот свой мир как случайное стечение
обстоятельств. Подобного случайного стечения обстоятельств человеческий
опыт еще никогда не знал. Для него, и только для него, стиралась в труху
старая вселенная и создавалась новая. Он и его допотопный Бостон
восемнадцатого века внезапно разошлись, разъединились - если не духовно,
то физически - в силу ряда событий: открылась железная дорога Бостон -
Олбани, появился первый пароход, телеграф передал из Балтиморы в Вашингтон
известие о том, что Генри Клей и Джеймс Н.Полк выдвинуты кандидатами на
пост президента. Шел май 1844 года, мальчику было шесть лет, новый мир был
готов принять его, а от старого мира на глаза попадались лишь осколки.
Из всего, чем потом обогатилось для него содержание этого мира, он пока
различал только желтый цвет. Первое, что запомнилось, - желтый кухонный
пол, на котором он сидит в ярком солнечном пятне. Ему было три года, когда
через распознавание цвета он сделал этот первый шаг в познании окружающего
мира. Вскоре последовал второй - вкусовое ощущение. 3 декабря 1841 года
мальчик заболел скарлатиной. Несколько дней он находился между жизнью и
смертью и вряд ли встал бы на ноги, если бы не самоотверженные усилия
родных. Но вот, с 1 января 1842 года, он стал поправляться: на него напал
неутолимый голод, который, наверное, владел им сильнее всех других чувств
- радости или боли, - потому что память не сохранила никаких иных, даже