"Алесь Адамович. Последняя пастораль" - читать интересную книгу авторарадиацию!"
И сегодня тоже смотрит гордо и радостно, будто Она этот океан и придумала специально для нас. Что, надо благодарить? - Ну вот, сразу и целоваться! Ты не умеешь. Надо вот так... - А ты где научилась? Теплая вода, отдающая горелым, горчит наши поцелуи. Глаза у Нее уже серьезные, ждущие, тревожные, и я знаю отчего. Ну не надо, вот увидишь, все будет, все!.. Осторожно коснулся ладонями напрягшейся от ожидания груди - панически отпрянула. Как от ожога. Но не от меня, а в сторону и тут же обратно, сама отыскивая тот ожог. А в глазах страх, боязнь, что и на этот раз Ее обманут, снова Ей не дотянуться туда, куда ласки заманивают, что-то обещают. "Мне больно!" - скажет обиженно, даже враждебно, почти грубо. И отстранится, погасшая. Кажется, ни для кого и никогда это не было так важно - чтобы отозвалась, откликнулась освобождающей дрожью чужая плоть. Как удар молнии, разряд - в воду, в землю, пробуждающий, возвращающий из небытия. Это есть, а уже никогда не будет, поэтому никогда и никому, я знаю, не было и не будет вот так, это последнее, вот это, вот это! - через меня, мной, через нас - последнее на Земле, это последнее, последнее!.. - Делай как ты хочешь, делай! - Отчаянье и мольба. Откинувшись на мои руки, смотрит в небо, в наше круглое, усохшее, как куриный глаз, постоянно сонное небо, и кажется, что от нас, от нас зависит, чтобы оно снова широко распахнулось над Землей. Надо только, чтобы вспомнила, как это бывает, чтобы вспомнила - Она, По ночам Она сухо и недружелюбно расспрашивала о том, до чего Ей дотянуться мешает, может быть, как раз нетерпение. И всякий раз я Ее упрашиваю, вот как сейчас: - Не думай, ты об этом не думай! Сами мы или океан нас заботливо выкатил на мелководье, почти на берег, нас щекочуще опутывают резко пахнущие йодистые водоросли, песок сделал кожу, тела наши жесткими, но нам и хочется, нам надо, сладко быть жесткими, грубыми. - Пусть, ничего, пусть! - Она покорно улыбнулась, резко, делая себе больно, выдернула свои волосы из-под моих неловких локтей.- Саго! Amore mio![12] А глаза спрашивают: что, что еще, как я должна? - всматриваясь в меня и в то, как я смотрю на Нее. - Тебе хорошо?..- Она уже о себе готова забыть. Нет, что-то подлое в этом, каждый раз отдельном, сладком забытьи - точно труп пытаешься оживить. Дать, дать Ей дотянуться, не твое, а Ее обмирание сейчас нужно фригидной Земле! Миллиарды лет назад и тоже в таком вот теплом, подогретом вулканами океане зародилась жизнь - не от удара ли молнии?.. - Делай, делай, как тебе лучше, как тебе! Мальчик мой! Ragazzo mio!.. И вдруг что-то случилось, произошло в мире: Она услышала, а я еще нет. Но я вижу Ее побелевшие, вдруг умершие глаза. ...Вселенная, влекомая непреодолимой потребностью быть, длиться, |
|
|