"Алесь Адамович. Последняя пастораль" - читать интересную книгу автора

радиацию!"
И сегодня тоже смотрит гордо и радостно, будто Она этот океан и
придумала специально для нас. Что, надо благодарить?
- Ну вот, сразу и целоваться! Ты не умеешь. Надо вот так...
- А ты где научилась?
Теплая вода, отдающая горелым, горчит наши поцелуи. Глаза у Нее уже
серьезные, ждущие, тревожные, и я знаю отчего. Ну не надо, вот увидишь, все
будет, все!..
Осторожно коснулся ладонями напрягшейся от ожидания груди - панически
отпрянула. Как от ожога. Но не от меня, а в сторону и тут же обратно, сама
отыскивая тот ожог. А в глазах страх, боязнь, что и на этот раз Ее обманут,
снова Ей не дотянуться туда, куда ласки заманивают, что-то обещают. "Мне
больно!" - скажет обиженно, даже враждебно, почти грубо. И отстранится,
погасшая.
Кажется, ни для кого и никогда это не было так важно - чтобы
отозвалась, откликнулась освобождающей дрожью чужая плоть. Как удар молнии,
разряд - в воду, в землю, пробуждающий, возвращающий из небытия. Это есть, а
уже никогда не будет, поэтому никогда и никому, я знаю, не было и не будет
вот так, это последнее, вот это, вот это! - через меня, мной, через нас -
последнее на Земле, это последнее, последнее!..
- Делай как ты хочешь, делай! - Отчаянье и мольба. Откинувшись на мои
руки, смотрит в небо, в наше круглое, усохшее, как куриный глаз, постоянно
сонное небо, и кажется, что от нас, от нас зависит, чтобы оно снова широко
распахнулось над Землей.
Надо только, чтобы вспомнила, как это бывает, чтобы вспомнила - Она,
Земля. Ты же знаешь, знаешь, знаешь!
По ночам Она сухо и недружелюбно расспрашивала о том, до чего Ей
дотянуться мешает, может быть, как раз нетерпение. И всякий раз я Ее
упрашиваю, вот как сейчас:
- Не думай, ты об этом не думай!
Сами мы или океан нас заботливо выкатил на мелководье, почти на берег,
нас щекочуще опутывают резко пахнущие йодистые водоросли, песок сделал кожу,
тела наши жесткими, но нам и хочется, нам надо, сладко быть жесткими,
грубыми.
- Пусть, ничего, пусть! - Она покорно улыбнулась, резко, делая себе
больно, выдернула свои волосы из-под моих неловких локтей.- Саго! Amore
mio![12]
А глаза спрашивают: что, что еще, как я должна? - всматриваясь в меня и
в то, как я смотрю на Нее.
- Тебе хорошо?..- Она уже о себе готова забыть.
Нет, что-то подлое в этом, каждый раз отдельном, сладком забытьи -
точно труп пытаешься оживить. Дать, дать Ей дотянуться, не твое, а Ее
обмирание сейчас нужно фригидной Земле! Миллиарды лет назад и тоже в таком
вот теплом, подогретом вулканами океане зародилась жизнь - не от удара ли
молнии?..
- Делай, делай, как тебе лучше, как тебе! Мальчик мой! Ragazzo mio!..
И вдруг что-то случилось, произошло в мире: Она услышала, а я еще нет.
Но я вижу Ее побелевшие, вдруг умершие глаза.

...Вселенная, влекомая непреодолимой потребностью быть, длиться,