"Алесь Адамович. Последняя пастораль" - читать интересную книгу автораИ вновь бессонная ночь пришла, с мыслями о том, что сделано, с упреками за то, что не исполнили. "Целовались мы - и без пользы; обнимались - лучше не стало. Так, значит, лечь вместе - одно лишь лекарство от любви. Испробуем и его: верно, в нем будет что-то посильней поцелуев". Лонг, "Дафнис и Хлоя". Hoгi падкасiлiся i мне, i ей, Злiлiся вусны з вуснамi caмi сабой, Полымем прыпалi грудзi да грудзей, Змяшалiся мы з сонцамi, з кветкамi, з травой. Янка Купала, "Яна i я"[11]. Она захотела пить, надо спуститься к криничке, это метрах в двухстах, но там самые цветы, просто бушуют. В ладонях водички принести, что ли? А почему бы и нет? Да, ведь есть пластиковые мешочки, весь берег усеян ими, сморщенными, замытыми песком. Чем шторм сильнее, тем больше медуз... Ну и что, мы вот варим бульон из дождевиков в жестяной банке странной треугольной формы, есть у нас и кусок жести, на котором поджариваем рыбу: как не быть, если здесь Многое, очень многое не по старой логике. В ладонях буду носить водичку, и не игры ради, а как бы потому что ни этих самых мешочков, ни банок-склянок нет и в помине. И вообще ничего. Может быть, и нас... Стоп! Иди-ка лучше по воду. Мы без одежды; наги потому, что душно, всегда душно. Мне. И потому, что я вижу Ее, хочу видеть. Есть то, чего хочется, а если чего не так потому, что и не надо, чтобы было. В конце концов и с цветами то же самое: Ей кажется, что от них непереносимая вонь, и я поступаю так, словно не цветы это и даже не грибы, а вскрытое массовое захоронение. Потому и бегаю вниз-вверх, сама Она не может спуститься к криничке - задохнется от липкой вони. Вода из ладоней, конечно, выливается, но дело-то совсем в другом - в моем нелепом старании и благодарно-ласковом взгляде, каким меня всякий раз встречают. А снизу погляжу на свою хлопотунью, нет, не кухней, не мной занята - завороженно смотрит на водопад, но я знаю, что Она туда, за водопад, смотрит. Напившись еще раз из холодной шуршащей кринички (никак не могу залить собственную жажду), бегу наверх: как все-таки повезло мне, что я уберег глаза. Мне они оставлены, чтобы кто-то видел Ее. Мне, чтобы кто-то... Пусть даже так, согласен. Главное, что я Ее вижу. Нагота Ее бывает и иной, совсем, совсем другой: не отстраненно-целомудренной, как вот сейчас, а резкой и бурной, когда уже и кожа кажется, мешает стесняет, теснит. Сорвала бы, чтобы ближе, ближе, чтобы дотянуться! До чего-то в самой себе, обидно ускользающего... Первое Ее удивление от боли, даже слезы обиды - это не ушло окончательно, остается, мешает. Все не приходит, не возникает то, что |
|
|