"Алесь Адамович. Последняя пастораль" - читать интересную книгу автора

где-нибудь в начале июня).
Голод не тетка - мы эту слякоть варили, и получался кисель. Ничего,
кисленький. А другого ничего у нас и не было. Не с той ли поры поселилась в
Ней эта голодная нетерпеливость?..
Остров тогда был не желто-серый, как сейчас, а белый, маленькая
Антарктида.
С природой что-то неладное, непонятное творилось - впрочем, чему
удивляться? - в судорогах предсмертных она силилась, спешила еще что-либо
напоследок, под занавес породить, произвести, но разлаженный генный механизм
выбрасывал из недр своих нелепейшие комбинации, бессмысленные и бредовые,
вроде тех трехголовых крыс, насмерть ранящих, загрызающих самих себя.
К паукам же своим мы даже привыкли, кормильцы наши как-никак. И в
общем - безобидные. Тем более оценили их, когда вдруг, в одну ночь все
переменилось, и, как все теперь, не в лучшую, в худшую сторону. Я проснулся
оттого, что рядом кто-то дрожит, крепко схватившись за меня руками. А это
Она - слушает и просит не спать, послушать. Отвратительный писк доносился
снаружи. Весь остров, казалось, гадливо дрожал, вздрагивал от тысяч
шныряющих по нему крыс, пожиравших пауков. Бедняги пытались спрятаться в
нашей пещере, и вот тут мы увидели, рассмотрели новых своих соседей по
планете-острову. Крысы эти походили на тощих нутрий, но с несколькими
головами. Три или даже четыре оскаленные пасти на стеблистых шеях. Пауков не
стало, и крысы уже охотились друг на дружку. Это был кошмарный месяц - их
соседство. Все время ожидая нападения, они непрестанно скулили и искали, во
что впиться зубами. А так как каждая морда, пасть на длинной шее могла
дотянуться до соседней своей же морды, шеи, они в панике и злобе загрызали
сами себя, не замечали, что течет их собственная кровь, что свою выпускают.
А когда и крысы пропали в одночасье (будто примерещились), из
оглушенного, разлаженного чрева жизни выбросило вот это - рыхлые огромные
цветы. Наш голод готов был и на них наброситься, если бы не их будто бы
запах, а главное, нам водопад выплеснул первую рыбину и маленького краба.
Казалось, возвращается подобие прежнего мира, нормального. Ну, не вполне, а
все же. А затем объявились и наши милые, прекрасные посланцы неба -
дождевики.
Ими сейчас и занимается моя Женщина, пока я поджариваю рыбу на
постоянно тлеющем в расщелине огнище.
У нас уже имеется несколько каменных ванн, где мы наращиваем запасы
белка. Все отходы другой пищи бросаем небожителям - дождевикам: плодитесь и
размножайтесь! Как в космических ракетах - замкнутый цикл.
Она сидит на поджатой ноге (любимая поза), показывая мне истертую
хождением босиком круглую пятку, волосы перекинула на одно плечо, чтобы не
мешали, и перебирает грязно-розовую массу. Подняв повисших между пальцев
дождевиков, любуется, рассматривает, ну совсем как в былые времена сестры Ее
нитками жемчугов любовались. Наблюдать Ее вот такую - ничего в мире
интереснее, прекраснее не осталось, не оставлено мне. Поласкав дождевиков
пальцами и взглядом, полюбовавшись, поиграв с живыми ожерельицами, отделила
нужную для бульона порцию и направилась к другой лунке, где помоет червей, а
затем будет растирать их камнем. Но остановилась, задержалась возле костра,
выразительно втянула ноздрями вкусный запах жареной рыбы. Сама же ловко,
изящно удерживает на растопыренных пальцах, словно пряжу, извивающихся
небожителей.