"Георгий Адамович. Мои встречи с Анной Ахматовой " - читать интересную книгу автора

Георгий Адамович
(1892-1972)

МОИ ВСТРЕЧИ С АННОЙ АХМАТОВОЙ

Не могу точно вспомнить, когда я впервые увидел Анну Андреевну.
Вероятно, было это года за два до первой мировой войны в романо-германском
семинарии Петербургского университета. К этому семинарию я прямого отношения
как студент не имел, но часто там бывал: был он чем-то вроде штаб-квартиры
молодого, недавно народившегося акмеизма, а заодно и местом встречи первых
формалистов, еще не уверенных в себе и разрабатывавших свои теории скорей но
отталкиванию от всякого рода нео-Скабичевских, чем по твердому убеждению. На
русское отделение историко-филологического факультета романо-германцы
посматривали свысока, и не без основания к этому. Гумилев, например, с
насмешливым раздражением рассказывал, что на экзамене по русской
литературе, - экзамене, на котором он собирался блеснуть знаниями и остротой
своих суждений, - профессор Шляпкин спросил его:
- Скажите, как вы полагаете, что сделал бы Онегин, если бы Татьяна
согласилась бросить мужа?
В романо-германском семинарии беседы и споры велись на другом уровне, и
для меня лично он был окружен особым, таинственным, неотразимо-обаятельным
ореолом. Несколько раз в год устраивались там поэтические вечера, - не для
публики, а для "своих", - и быть причисленным к "своим", пусть и не без
снисхождения, казалось великим счастьем. Однажды К. В. Мочульский, мой
будущий близкий парижский друг, - по всему своему порывистому, несколько
зыбкому душевному строю и болезненной впечатлительности не способный стать
формалистом подлинным, - сказал мне: "Сегодня приходите непременно... будет
Ахматова. Вы читали Ахматову?"
Читал ли я Ахматову! С первых ее строк, попавшихся мне на глаза, с
обращения к ветру:

Я была, как и ты, свободной.
Но я слишком хотела жить.
Видишь, ветер, мой труп холодным,
И некому руки сложить...

- с этого ритмического перебоя "и некому руки сложить" я был очарован
и, как тогда любили выражаться, "пронзен" ее стихами, - почти так же, как
несколькими годами раньше, еще в гимназии, был очарован, "пронзен" первыми
попавшимся мне на глаза строчками Блока в "Земле в снегу":

О, весна без конца и без краю!
Без конца и без краю мечта...

Ахматова была уже знаменита, - по крайней мере в том смысле знаменита,
в каком Маллармэ, беседуя с друзьями, употребил это слово по отношению к
Виллье де Лиль Адану: "Его знаете вы, его знаю я... чего же больше?" В
тесном кругу приверженцев новой поэзии о ней говорили с восхищением.
Гумилев, ее муж, на первых порах относился к стихам Анны Андреевны резко
отрицательно, будто бы даже "умолял" ее не писать, - и вполне возможно, что