"Георгий Адамович. Дополнения к "Комментариям"" - читать интересную книгу авторахорошо, но не хочу и участвовать в том, что плохо. (Поплавскомий сказал
именно "от", вероятно, вспомнив что "Евангелием от Пилата" незадолго до того Мережковский назвал книгу Ренана). В устах Поплавского это был упрек. Но ему было чуждо многое, что внушено было крушением нашего мира и образовавшейся после исчезновения пестрых, долго державшихся декораций пустотой. А "нота", конечно, была с этим связана: хотелось протереть глаза и спросить себя, что без привычных подпорок надо мне в жизни сделать и куда без костылей могу я дойти? Конечно, это - эмигрантская тема, одна из тех тем, которые в эмигрантской литературе должны были бы оказаться, наконец, развиты, и по прямой линии это наследие русского символизма в том, что не было им досказано. Отцы, может быть, и отреклись бы от детей, но дети свою родословную знают, и в ней их не собьешь. * * * откуда мы уехали. Но попутно сводишь счёты и с самими собой, и может случиться, что в воображаемом, полуирреальном "там" не всё окажется понятно, - не логически, а внутренне понятно: даже те, кто к пониманию расположен, восстановят ли рисунок, о котором речь? Дочертят ли мысленно линии, оставшиеся неясными? "Le vent se leve, il faut tenter de vivre", "Поднимается ветер, попробуем жить", вспоминается мне строчка поэта в качестве необходимого комментария к сказанному, отчасти и к словам Поплавского. Вспоминаются и другие строчки: Прошлое страстно глядится в грядущее, Нет настоящего... Значит, "продолжение следует". Должно бы последовать, если только не развеется в пустоте: предпочитаю, однако, наклонение сослагательное. |
|
|