"Теодор Визенгрундт Адорно. Негативная диалектика " - читать интересную книгу автора

ВВЕДЕНИЕ

О возможности философии
Философия, которая с давних пор представляется преодоленной, снятой,
продолжает жить, потому что момент ее воплощения в действительность оказался
упущенным, непонятым, невостребованным. Приговор гласит: философия только
объясняет мир, но, отрекаясь от реальности, калечит и разрушает себя. В тот
самый момент, когда попытки изменить мир терпят крах, философия превращается
в бессилие разума. Однако философия вовсе не гарантирует и прочности
противоположной позиции, следуя которой ее теорию (как таковую - теорию
анахронизма, в чем философию уличали и прежде, и теперь) можно конкретно
изобличать и обвинять. Наверное, интерпретациям вообще не дано достичь того,
что предвещает практический переход. Момент, от которого зависит критика
теории, нельзя пролонгировать теоретически. Если практика откладывается,
переносится в далекое будущее, она уже не выступает в качестве инстанции,
опротестовывающей самодовольную спекуляцию; начиная с этого момента,
практика - это, скорее, предлог, используя который критическую мысль задушат
или отбросят как пустую самонадеянность, хотя она так нужна практике,
преобразующей мир. Философия, после того как нарушила свои обещания
воплотиться в действительность или непосредственно предшествовать ее
созданию, была вынуждена безоглядно критиковать себя. То, что когда-то
воспринималось в философии как просто далекое от наивности, противоположное
видимости смысла и направленному вовне познанию, сегодня объективно
превратилось в ту самую наивность, которую уже лет сто пятьдесят тому назад
почувствовал Гегель в том восторге и наслаждении, который испытывали перед
спекуляцией бедные студенты-неудачники. Интровертный архитектор мысли живет
на обратной стороне Луны, ее давно уже освоили и присвоили интровертные
инженеры. В условиях безгранично расширяющегося общества и прогресса
позитивно-


14

го научного познания понятийные оболочки, в которые, согласно
философской традиции, нужно поместить целое (и разместить его там),
напоминают реликты натурального хозяйства в индустриальном капитализме.
Между тем несоответствие власти и духа, деградировавшее до уровня внешнего,
столь велико, что в рамках такой несоразмерности все попытки
(инспирированные самим понятием духа) постичь нечто превосходящее
действительность, кажутся бесполезными, разрушаются. Воля к такому
разрушению свидетельствует о претензии на власть, эту претензию опровергает
все, что с необходимостью подлежит познанию. Изобретение конкретных наук,
сведение философии к одной из них и есть самое яркое изображение
исторической судьбы философии. Если Кант, говоря его словами, освободил
"академическое", ученически школьное понятие философии, возвысив его до
мирового ее понятия [1], то по принуждению или под давлением философия снова
деградировала до уровня школьного понятия. Там, где философия смешивает
ученическое понятие о себе с мировым, ее претензии вызывают насмешку.
Гегель, вопреки учению об абсолютном духе, к которому он относил философию,
видел в ней просто момент действительности, род деятельности, основанной на