"Елена Афанасьева. Колодец в небо" - читать интересную книгу автора

За мои девятнадцать лет у меня еще ни дружбы настоящей, ни любви
непридуманной приключиться не успело. Я и подруги, кроме своей "больше чем
соседки" Ильзы Михайловны, найти не смогла, не то что возлюбленного
(пролетарские ухаживания Федорцова, у которого сегодня брызги изо рта
летели, наверное, не в счет). В гимназии еще в Петрограде собралась
подружиться с дочкой банкира Слевинского Катей, но не прошло и трех месяцев
учебы, как Слевинские из России уехали. Не случилась моя первая дружба.
Позднее, в рабочей школе в Москве, девочки смотрели на меня как на классовую
вырожденку и отчаянно ненавидели мое перешитое из Ильзиного форменое
платьице. Где уж тут дружить...
Сижу. Жду. Где же этот камейный профессор? Что ж не идет?!
Хозяйские гости веселятся. Лоснящийся импозантный красавец по имени
Лев, окинув меня с ног до головы так, что по спине бегут мурашки, до
приглашения на фокстрот не снисходит. Увлекает в танце другую даму в
туфлях-лодочках. И верно, к чему ему мои мокрые ботинки. Я б и сама
провалилась от стыда, если б в таких пришлось танцевать.
Сижу, разглядываю это непривычное мне общество. Вроде бы и не из
"бывших", как управдом Патрикеев называет Ильзиных гостей: "Опять сборище
бывших пожаловало!" В этих танцующих, веселящихся, рассуждающих о модных
поэтах и последних киношках и "Реношках" людях нет ничего от приходящих в
гости к Ильзе бывших княгинь Долгоруких, Адика и Олечки Лопухиных или сестер
и кузенов Шуваловых. Но нет в них ничего и от той "прекрасной, чуткой,
сердечной толпы" сегодняшнего диспута в Доме печати, слова восхищения
которой на коленке записывал рябенький рабкор с немытыми волосами.
Эти другие. Совсем другие. Отличные и от "нынешних", и от "бывших".
Гости щебечут. Кто-то не верит, что в Москве может появиться женщина,
разъезжающая в частном авто. Но хозяйка готова и транспортную эмансипацию
отстоять:
- Лева, - кивает на едва не пригласившего меня танцевать мужчину, -
ездит на своем "Форде", и социалистическое отечество от этого не
переворачивается. На то он и киноклассик, чтоб на авто, а не в трамвае
ездить. Вы, Дзига, четвертый фильм о Ленине снимите - и тоже разгонитесь на
какой-нибудь "Амилкар" или "Бьюик".
Но скромный на вид человек, которого хозяйка Ляля зовет странным именем
Дзига, возражает:
- Четвертого фильма быть не может. Это же образное название "Три песни
о Ленине". Да я и не Кулешов. За мои гонорары на авто не разъездишься!
- Вы снимаете фильмы? - пытаюсь выдавить из себя подобие вопроса, но
вместо слов во рту каша. Отчего это я так разволновалась?!
- "Три песни о Ленине" видели? - спрашивает человек со странным именем
Дзига. - Не видели? А "Шестую часть мира"? Тоже нет? Вы в кино-то ходите?
- Хожу, - снова еле выдавливаю из себя слова.
- Что ж вы тогда, милочка, смотрите, если шедевров нового советского
кино не видели?! - вскользь бросает в меня упрек хозяйка и исчезает в волне
нахлынувшего из патефона танго. Новый киноклассик Лев уже чувственно
возложил свою руку на ее спину чуть повыше талии и ведет в танце. Мне
остается отвечать в пустоту.
- Что смотрю? "Шахматную горячку", "Процесс о трех миллионах", фильмы с
Дугласом Фербенксом в "Волшебных грезах" на Покровке смотрю...
- Фербенкс ваш давно и безнадежно устарел. Киноязык вчерашнего дня... -