"Елена Афанасьева. Колодец в небо" - читать интересную книгу автора

герцогства ее мужа. Изабелла решила, что лучше пусть грозный сосед бросает
взгляды не на герцогство, а на герцогиню. И разменяла себя на Мантую.
Тогда, в 1491 году, Милан славился как сказочно богатый город. Текстиль
был одним из источников его процветания, оружейные мастерские - другим.
Плодородная равнина Ломбардии кормила стотысячный город. Герцогский двор
считался самым блистательным в Италии.
Имевший прозвище Моро (за смуглый, как у мавра, цвет кожи и за одну из
эмблем герцогов Сфорциа - тутовое дерево моро), Сфорциа был хитрым и
осторожным правителем, предпочитающим войне интригу. Всего за несколько
месяцев до того, как Изабелла пошла под венец с Гонзага, у Сфорциа не было
еще ни малейшего желания жениться. Он был без ума от своей любовницы Цецилии
Галлерани, портрет которой с горностаем он заставил написать своего
придворного художника Леонардо да Винчи. Но стоило Изабелле стать герцогиней
Гонзага, как жизнь заставила Лодовико обратить взор на феррарских невест.
Зарабатывавший свои богатства наемной войной отец Лодовико, кондотьер
Франческо Сфорциа, женатый на дочери прежнего правителя Филиппо Висконти
Марии, прямых прав на герцогский титул и на наследование престола не имел. И
оставил эту дыру под герцогским троном в наследство сыновьям. Оттого и
пришлось Лодовико матримониальными шагами укреплять законность своего
властвования. И жениться на одной из сестер д'Эсте, пятнадцатилетней
Беатриче.
Прорыдав ночь - ну почему судьбе было угодно сделать хозяйкой
роскошного Милана дурочку Биче, а ей подсунуть лишь жалкую Мантую?! -
Изабелла поняла, что не имеет права биться в истерике. Она должна разложить
на столе своей игры все карты и понять, как играть не в идеальности
выдуманных мечтаний, а сегодня и сейчас.
"Сегодня" и "сейчас" родство с новоявленной герцогиней Сфорциа давало
ей повод для частых визитов в Милан. И в Изабелле вдруг проснулась горячая
сестринская любовь к Беатриче.
Она сумела обернуть дело так, что частые визиты внешне выглядели
исключительно родственными - как же двум прелестным девочкам д'Эсте прожить
друг без друга! Другим поводом для посещений Милана стала тяга новоявленной
родственницы к прекрасному. То Изабелле требовалось посмотреть конную статую
отца Сфорциа Франческо, отлитую из бронзы все тем же придворным Леонардо, то
посоветоваться с умнейшим родственником, кем заменить отказавшегося писать
ее портрет Беллини или закапризничавшего Мантенью!
К разговорам о роскоши и искусстве Изабелле было не привыкать. Дед ее,
Борсо д'Эсте, только фламандских ковров некогда накупил в Венеции на девять
тысяч дукатов. Одна приобретенная им Библия с драгоценным окладом стоила две
тысячи двести дукатов - почти в два с половиной раза дороже, чем ему
обошлись знаменитые фрески в палаццо Скифанойя. Отец Изабеллы Эрколе д'Эсте
вел себя скромнее, но при необходимости и он мог широту своей натуры
показать. Серебряные блюда для его свадьбы с Элеонорой Арагонской стоили
семь тысяч дукатов. Не жалел отец денег и на затеянную им перепланировку
Феррары, и на интерьеры Палаццо дель Корто, которые он приказал украсить
каррарским мрамором, интерсиями и дорогими коврами.
Воспитанная в роскоши феррарского двора, уж что-что, а пустить пыль в
глаза бесконечно долгими разговорами о роскоши и искусстве Изабелла умела.
Ее глупенькой сестре это было не под силу - бедняжка Биче на втором часу
споров о светотени у Боттичелли, Гирландайо и Филиппино Липпи, которых