"Анатолий Афанасьев. Московский душегуб " - читать интересную книгу автора

глаза, он увидел ее окровавленный рот и запрокинутое, скованное мукой,
изумительное лицо. Кровь капнула ей на грудь. В миг торжества Вика
прокусила ему шею. В ужасе он спросил:
- Зачем ты это сделала?
- Ничего, - сказала она, - потерпи. Так мне нужно.
Она развела ноги, Лошаков сполз с кровати и пошкандыбал в ванную.
Оторопело разглядывал две полукруглые кровяные полоски на шее,
запечатленные молодыми девичьими зубками. Пока обрабатывал ранки перекисью,
Вика принесла шампанского в чайной чашке:
- Выпей, миленький, больно не будет.
В глазах зеленоватая темень и холодное любопытство, больше ничего.
Лошаков догадался, что привел в дом ведьму и даже переспал с ней. Не
оборачиваясь, снял с вешалки купальный халат и зябко закутался.
- Мне было хорошо, - сказала Вика. - Ты прекрасный любовник.
Она обняла его сзади и поднесла чашку к губам. Завороженный, он тянул
вино из ее рук, причмокивая и давясь, пока не осушил чашку.
- Ну и умница, - похвалила Вика, взяла его под руку и отвела в
спальню. Там он повалился на кровать, как куль из рогожи.
- Ты хоть не бешеная? Уколы не надо делать?
Она примостилась у его ног:
- Я, наверное, немного садистка. Когда завожусь, не могу остановиться.
Но ты не горюй, привыкнешь.
- Не принимай меня за идиота. Я к тебе теперь на пушечный выстрел не
подойду. Я же нормальный человек. Занимайся любовью со своими вампирами.
Засмеялась сочувственно:
- Дурачок, куда ты денешься?! После меня все женщины пресные.
Лошаков подумал, что разговор у них хотя и откровенный, но какой-то
потусторонний. Вика незаметно переместилась к нему между ног, чуть касаясь,
поглаживая его бедра, отчего он с изумлением почувствовал блудливый жар.
- Вот видишь, - заметила наставительно, - ты уже и сейчас не прочь
повторить. Подумаешь, больно! Всего потерпеть-то минутку, зато сколько
удовольствия. Ты же любишь меня, правда? Вытри слезки, дурачок. Я
постараюсь не сильно кусаться.
- Не хочу! - взмолился он. - Боюсь. Уходи прочь!
Мольба его запоздала. Вика насиловала его, как бандит насилует
обеспамятовавшую, утратившую дар сопротивления жертву. Ее теплое, отдающее
молоком дыхание перемешалось с его горькими стонами. Он подумал, что теперь
ему точно капут. По капельке, по глотку она высасывала его бездарную жизнь.
Но перед смертью, если она уже подступила, все-таки осуществились его
тайные, смутные желания. На свете не было женщин, кроме этой. Ему сказочно
повезло напоследок. Неумолимыми пальцами она взрезала восемь длинных борозд
на его груди и с хриплым клекотом распласталась на нем всей своей мягкой,
жадной, упругой плотью.
В пароксизме диковинной страсти ему показалось, что проткнул ее
насквозь.
- Вот видишь, - шепнула ему Вика. - А ты боялся, дурачок. В следующий
раз откушу ухо. Сам об этом попросишь.
Но следующего раза не случилось. Когда он, гонимый чудной маетой,
примчался вечером с работы. Вики не было. Утром, провожая его, она обещала
приготовить на ужин настоящий узбекский плов. Но никто его не встретил. В