"Анатолий Афанасьев. На службе у олигарха" - читать интересную книгу автора

лишены способности к самосохранению. Зато были всегда веселы и беспечны, как
порхающие над лугом мотыльки. Ткни такого ножом в брюхо, он сам будет
радостно наблюдать, как вытекают из него остатки крови. Жалкие твари. Ещё
более жалкие, чем болванчики на службе у оккупационной администрации.
Митя видел, что "Уникум" готов к работе, но отключён, и не мог понять,
в чём заминка. Он вспомнил, как глупо, чудовищно глупо подставился, и
заскрежетал зубами. Дашка Семёнова ловко его одурачила, проклятая шлюха.
Напустила в глаза гипнотического тумана, и он не услышал шороха за спиной.
Тоска и страх давили с неумолимой силой. Митя попробовал ещё раз ввести в
действие автономную психозащиту, но с тем же результатом. Перед смертью он
вочеловечился, с этим ничего нельзя было поделать, с этим оставалось
смириться.
Неподалёку за столом, накрытым чёрной клеёнкой, двое миротворцев
резались в "жучка". По внешности оба выходцы из Средней Азии, но
разговаривали на родном для руссиян языке, на английском, правда, с
характерным акцентом. Похоже, оба были талибами, что сулило Мите
дополнительные прощальные муки. Впрочем, Митю, даже в его человеческом
воплощении, это как раз не волновало: болью меньше или больше - какая
разница... Играли вояки с азартом, карты впечатывали в клеёнку с утробным
кряканьем, словно мясо рубили. Ставки повышались от кона к кону. По азартным
репликам Митя понял, что в банке скопилось не меньше трёхсот тысяч долларов.
Как всякий перевоплощённый, он сам был заядлым картёжником, но такой масштаб
игры ему и не снился. Обычно они с корешами играли по маленькой, по центику
либо по бутылке пива, в приличные игорные заведения руссиян вообще не
пускали. По всей Москве для них были поставлены специальные игровые
павильоны с надувными стенами. Эти павильоны не пользовались особой
популярностью. Конечно, там можно было отвести душу, вдобавок подавали
бесплатный чай с сахарином (один стакан на рыло), но выиграть было нельзя.
Все автоматы фиксированные, а если какому-то головастику (случалось и такое)
удавалось перехитрить подержанную электронику, он всё равно бесследно
исчезал вместе с выигрышем. В рекламе назойливо, год за годом, показывали
счастливчика (явно куклу), выходящего из летучего игрового павильона с
зажатым в кулаке миллионом, но это была лажа. Вживую никто и никогда не
видел человека, который ускользнул хотя бы с выигранной сотней.
- Господа, - прокашлявшись, окликнул Митя игроков. - Господа, дозвольте
обратиться?
Миротворцы подняли головы, словно на звук комара. По-английски Митя
тоже говорил с акцентом, чтобы не задеть их самолюбие. Самолюбие у талибов
обострённое, как их отравленные пыточные иглы.
- Чего тебе, смерд? - спросил один недовольно. - Не видишь, заняты...
- Только одна просьба, господа. Нельзя ли передать на волю последнюю
весточку?
- Какую весточку? - заинтересовался азиат. - Ты же голодранец.
- Прощальную записку, - объяснил Митя. - В Раздольске у меня матушка
живёт.
- В хлеву, наверное, - пошутил миротворец. - Откуда у тебя матушка? Ты
же инкубаторский.
- Нет, - возразил Митя. - Я вольнорождённый.
- Ну и закрой пасть, - посоветовал талиб. Он обернулся к товарищу:
- Чего дальше ждать, Ахмет, включай аппарат. Играть не даст. Видишь,