"Анатолий Афанасьев. На службе у олигарха" - читать интересную книгу автора

биографических эпизодов, пусть и впечатляющих, ярких. Надобно придумать
что-то особенное, соответствующее общей задаче. Общую задачу Леонид Фомич
сформулировал скромно - как создание жития героя в поучение потомкам.
Впрямую так не сказал, но топтался на этом месте до тех пор, пока я не
врубился и не подтвердил, что понял, чего от меня ждут. Я это сделал с
присущей мне прямотой.
- Вы гений, Леонид Фомич, - сказал я просто. - Постараюсь дотянуться.
Появилась кое-какая дополнительная информация, с которой я сразу не
смог сообразоваться. Оказывается, для того, чтобы проникнуть в глубину
деяний и размышлений прогрессивного олигарха, следовало напитаться их
истинным духом, а для этого лучший способ - принять в них посильное участие.
Иными словами, мне придётся время от времени выполнять конкретные поручения
героя, связанные с его бизнесом. Я спросил, какие именно поручения. Я ведь
не специалист и ничего не умею делать, кроме как марать бумагу. Оболдуев
чуть раздраженно ответил, что над этим он еще подумает, но, наверное, даже
писатель сумеет справиться, допустим, с деловыми переговорами по заданной
теме. Допустим, по поводу приватизации какого-нибудь предприятия.
- Справитесь, а, Виктор? - с какой-то неожиданной хитринкой усмехнулся
Оболдуев.
- Можно попробовать.
- А как вам Лизетта? - неожиданно переменил он тему.
- В каком смысле?
- Есть у неё филологические данные?
Я секунду подумал, прежде чем ответить. В вопросе был подвох, но почти
неуловимый.
- Леонид Фомич, - сказал я с важностью доцента, - мы общались около
часа, одно могу сказать твёрдо: необыкновенная девушка, тонко чувствующая,
несколько, я бы даже сказал, несовременная. Насчёт способностей мне пока
трудно судить.
- Смотри не влюбись, Виктор.
Вот он, подвох. Шуточная фраза прозвучала как предостережение,
завуалированная угроза.
- Мы своё место знаем, Леонид Фомич.
- То-то, дружок... Что касаемо несовременности, это в мать. Мать у неё
была чудная баба. Три года её натаскивал, так и не научилась доллар от евро
отличать. Представляешь?
Его внезапная откровенность привела к тому, что у меня в нервном тике
дёрнулась левая щека.
Леонид Фомич нажал клаксон золотой дудки, висевшей на ножке стола, и в
комнату явился мужик с седыми волосами, обряженный в шотландского горца, в
клетчатой юбочке, только что без волынки на боку. Это оказался управляющий
поместьем Осип Фёдорович Мендельсон. Почему он был в юбочке, я вскоре узнал
от Лизы. Леонид Фомич был англоман, полагал, что англичане самая культурная
нация на свете, правда, после евреев. Но у англичан было преимущество: они
умели пожить, а евреи умели только делать деньги. В поместье все слуги,
включая садовника, носили англо-шотландско-ирландские одеяния и худо-бедно
изъяснялись по-английски. По мнению Оболдуева, это создавало в его владениях
здоровую ауру и хоть немного перешибало зловонный руссиянский дух. Сам себя
он называл греком по отцу и арийцем по матери. Какие у него были для этого
основания, не мне судить.