"А.Афанасьев. Зона N 3 - 2" - читать интересную книгу автора

председателя избирательной комиссии Рябушинского. Вопрос стоял так: либо
мочить Рябого, либо отстегнуть двести тысяч. Мустафа заплатил наличными, не
любил глупой крови.
О неожиданной трате не жалел, денег у него было много. Года два назад,
когда частично заграбастал под себя омскую нефть (вот здесь довелось
киллерам потрудиться), перестал их считать и теперь жил на проценты, как
рантье.
Большакова часто можно было встретить в буфете Думы на третьем этаже,
где он с аппетитом поедал горячие сосиски с горчицей, окруженный толпой
прихлебателей. Рядом всегда вились две-три смазливые кошечки, готовые
хватать крошки с его бороды. Высокий, смуглый богатырь с шумными,
доброжелательными манерами, производивший впечатление абсолютного душевного
и физического здоровья. С первый дней у него наладилась репутация народного
любимца. Кого-то он окликал из-за стола, кому-то шутливо грозил кулаком, с
кем-то, вскочив на ноги, бежал обниматься. Беззаботный, легкий на подъем,
улыбчивый, с всегда готовой острой, но не злой шуткой. Таких людей как раз
не хватало в правительстве и в тесных думских комитетах, где у большинства
столь кислые физиономии, что кажется, их уже завтра поведут на расстрел.
Даже заносчивая фракция коммунистов испытывала к нему симпатию и раза два
пыталась втянуть в какие-то свои зловещие шахер-махеры, но от любых деловых
контактов Большаков умело уклонялся. Пошутить, поржать над новым анекдотом,
раздавить наспех рюмашку - это пожалуйста. Но все эти бесконечно плетущиеся
интриги, вся эта возня в осином гнезде - увольте! В эти игры он не играл,
как бы брезговал ими. Что придавало его простецкому, задушевному облику даже
некий аристократический блеск.
Мустафа - была его тюремная кличка, закрепившаяся за ним с первой ходки
в далеких 60-х годах. Блаженное было времечко: бесшабашный лысак на троне,
оттепель, разоблачение культа, первый стремительный рывок на Запад. Фанфары
свободы, запевки в легкомысленных головенках. Тех, кто тогда был молод,
будто шибанули колотушкой - в Европу, в Америку, там воздух как мед!
Побежали, конечно, не все, в основном обитатели предместий, бестолковая,
бодрая шелупонь, да ещё сынки и дочери из богатых московских гостиных.
Некоторые до сих пор не опомнились, песок из них сыплется, но бегут, вопят
как оглашенные, путаются в птичьих силках, при этом - удивительное дело! -
чувствуют себя победителями. Особенно те, кто достиг земли обетованной -
Брайтон-Бич и встал там на бесплатное довольствие. Однако крупные, солидные
капиталы сколачиваются только дома, Мустафа и тогда уже это понимал. Верил:
где родился, там и пригодился. Правда, сгоряча увязался за крикунами -
Америка! рай! небо в алмазах! - помчался менять рубли на доллары, вот его и
повязали. По-пустому подзалетел, на мелочевке, но ярлык припаяли солидный -
валютчик.
Тюрьма пришлась ему впору, как пошитый на заказ костюм. В первую ночь в
камере трое громил, уязвленные туповатым добродушием нового постояльца,
слишком жестоко его "прописали". Ставили раком, окунали в парашу, били,
пинали, заставляли вылизывать окурки с пола, глумились часа три, пока не
притомились. Их поразило поведение новичка. Казалось, он наслаждался
болезненными процедурами, хохотал, сплевывал кровь и зубы, корчился, точно
кончал, счастливо пердел, получая особо плотный пинок. Громилам это надоело.
Посоветовавшись, они пришли к выводу, что им подкинули психа, торчуна,
Мустафу. Куражиться над психом все равно, что мочиться против ветра. В этом