"Сухбат Афлатуни. День сомнения (Повесть) " - читать интересную книгу автора

желтые лужи; лестницы, ввинчивающиеся в пустоту. Стены: крашеные -
кирпичные - в кафеле цвета хозяйственного мыла - подпирающие новый лозунг...
За какой-то из стен выскочил один из лихой четверки - на мотоцикле;
автомат. Триярский выстрелил - догонявший рухнул; мотоцикл полетел дальше.
Снова замелькали бывшие цеха, наполненные битым стеклом, переходы с
карфагенскими арками.
- Кто это был? - крикнул Триярский, когда они спускались в какой-то
люльке на первый этаж полузатопленного цеха.
- Дети... наслоились семейные обстоятельства... облучение...
"Сама-то, тоже облученная... Куда еще заведет", Триярский вглядывался в
восторженное лицо Изюминой.
- Не волнуйтесь, это самый кратенький путь... - словно поймав его
мысли, кричала Изюмина. - Я же выросла на заводе: отец, Иван Пантелеич,
красавец - я вам рассказывала...
Триярский в полутумане ловил ее запыхавшуюся болтовню. Пространство
начинало искривляться, вздуваться, выплевывать какие-то пузыри. Головная
боль вскипала до степени рвоты - а он все бежал, бежал за фиолетовым плащом
этой двужильной кандидатки бабаягинских наук, обжигавшей детей невидимыми
лучами во имя науки и драгоценного Ермака Тимофеевича...
Снова улица... ну, вот и началось! Семь всадников в лохматых шапках, и
еще несколько пеших, копья, перья какие-то шевелятся.
- Ариадна Ивановна... я схожу с ума... у меня галлюцинации!

- Это не галлюцинация, это наша монголо-казахская самодеятельность, -
тянула его за руку сквозь строй рогатых шлемов Изюмина. Здоровалась с
кем-то; шлемы улыбались, кивали. - Репетируют, бедные, под дождиком...
Самодеятельная орда, расступившись, осталась позади.
- Нет у них помещения. Им сегодня тоже в Толерантности выступать... Ну,
пришли.
За поворотом открылся новый цех с уцелевшей со времен Белого Дурбека
надписью на латинице (была мода): "SСHLIFOVALNI SEX".
"Шлифовальный цех", сообщала надпись поменьше.

Цех был обитаем: вертелись станки, бегали однообразные женщины в
комбинезонах.
- Де-евоньки! - закричала Изюмина. - А ну-ка ручки вверх - и за голову!
Триярский, помашите-ка вашим пистолетом, порадуйте коллектив...
Они бежали между застывшими комбинезонами.
- Салям... салямчик... - успевала здороваться Изюмина, - здоровьечко
как... Руки, ручки за голову, говорю... Нет, не заложница - приказ Ермака
Тимофеевича... Да, передам ему привет, все ему передам...
Забежали в подсобку - запах гуаши и скипидара.
- Стенды здесь изготовляем - не запачкайте. Вот и второй корпус.
Пространство снова выгнулось, взъерошилось, полетели пузыри. Штативы,
реторты, шайбочки сухого спирта... Около одного завала Изюмина стала
судорожно расчищать пол.
- Готово, - улыбнулась Изюмина, указывая изрезанной в кровь ладонью на
железный люк. Вдруг разом посеревшее лицо Изюминой пугало даже больше ее
кровавых ладоней и съехавшего набок фиолетового парика.
- Что там, Ариадна Ивановна? - Триярский нагнулся, сдвигая люк.