"Сухбат Афлатуни. Гарем (Повесть) " - читать интересную книгу автора

Строго посмотрела на Арахну:
- Внутри страшно стало.

Электричество начало меркнуть. Закашлял холодильник.
- И-е? - удивилась Зебуниссо и заехала Арахне усьмою в глаз.
Глаз заплакал.
Свет исчез полностью; квартира лениво засуетилась. Было слышно, как в
темноте вынимают из ванны Иоана Аркадьевича и он ворчит и об кого-то
спотыкается. Потом появляются свечи, две, кажется. Обе ради экономии давали
не свет, а какие-то сумерки; к тому же та, которая горела в кухне около
плачущей Арахны, скоро погасла.
Чтобы увидеть хоть что-нибудь, Зебуниссо зажгла газ.
- День сегодня кругом неудачный, - философски заметила Зебуниссо, -
утром целый день почка болела, теперь света нет. Теперь слушай,
сестра-хон...

Расходуя на свои ветвистые брови остатки усьмы, Зебуниссо нашептывает
Арахне законы Первой Ночи. Вздыхает: ой, пропадет коровье сердце в
холодильнике. Арахна кивает, ничего не слыша.
"Ветер по морю гуляет и кораблик подгоняет", - читает в коридоре Гуля
Большая кому-то из бессонных детей.
Арахна встает над кухонным столом: сливающиеся с темнотой волосы;
крупные неправильные губы, живущие своей внутренней, тревожной жизнью;
колючий платок с дикими розами. Грудь и живот, на которые газовая конфорка
бросает беспокойные полумесяцы света.

Ветер распахивает окно, пытается выдернуть запрыгавшую занавеску.
Ууввууу - несется по квартире. Падает банка с хурмой, кружится по полу,
извергая мокрую землю. Задыхается газовая горелка, гаснет.
Зебуниссо борется в темноте с рамой, тарахтит шпингалетом.
Арахна проходит через Залу. "И кораблик подгоняет". Фарида, уже без
страшной утренней помады, ведет ее за руку. Перед черной прямоугольной дырой
в спальню Фарида обнимает Арахну, поблескивая в темноте заколкой:
- А не стыдись... Все как муж-жена делай. А скор все равно Конец Света,
точны сведения, проверены. Потом покажу. И четырь всадника. Все по
полн-программе. И настоящ дракон будет. Стыдиться не над.
Фариде, похоже, хотелось еще раз прижаться своим плоским, как скрижаль,
телом к дрожащей Арахне, но, передумав, ограничилась быстрым склизким
поцелуем. И засмеялась, вталкивая Арахну в пыльное нутро спальни.

Из темноты на нее, голую, смотрели два маленьких красных глазка.
Две тлеющие соломинки индийских благовоний (откуда они завелись в этой
скудной квартире?). Воздух волнами наполняла ритуальная горечь.
Арахна опустилась на пол и стала ледяными пальцами искать своего
супруга.
Где-то внизу, у корней дома, по шамкающей глине проехала машина,
протащив по потолку спальни световой послед. Перед Арахной выросли лежащий
на узком пружинном матрасе Иоан Аркадьевич, запеленатый по самое горло в
простыню, и еще одна седая фигура в углу. Когда глаз приспособился к
темноте, Арахна разглядела в этой фигуре хранительницу хурмы, Софью