"Сухбат Афлатуни. Гарем (Повесть) " - читать интересную книгу автора

- Я сюда косточку в землю засунула, от хурмы. Будет что внукам
завещать.
- А ваши внуки... тоже здесь?
- Не-ет! - смеется садовница ртом, полным достижений стоматологии;
теперь она совсем рядом, лицо и зубы. - Дай-ка тебе пуговку расстегну...

...Бережно снятый лиф куда-то уносят; новенькая мерзнет. В глазах -
жестяная банка с зеленой фотографией горошка и косточкой хурмы для внуков. В
коридоре храпят дети, натыкаясь во сне друг на друга. Сзади на нее валится
та же старуха, накрывая чем-то колючим, в зеленых и коричневых розах.
"Оренбургский пуховый плато-о-ок" - напевает.
Потом ей усьмят брови. Молодая толстая женщина, похожая на медсестру,
словно пытается вдавить ей брови в лоб. Все равно холодно.
Ее берут за руку. Впереди спальня.

II

Таким же образом в гарем попала Арахна.
Нет, она ни за кем не приходила, и никто у нее не пропадал. Похоже,
просто ошиблась квартирой.
Звонок, естественно, не работал (распотрошил Толик, Гуля Маленькая
помогала), но Арахна не знала. Еще раз надавила.
Изнутри ее не услышали, но почувствовали: заскрипели шаги.
В разбитое окно подъезда ворвалась ласточка, покружила, вылетела.

Дверь открыла Фарида. Это означало, что в тот день именно она,
Фаридка-Кришнаитка ("А я не кришнаитка, сестры!") дежурила по входной двери.
Фарида высунула сонное лицо с нарисованными пунцовой помадой губами:
- А здравсте.
Арахна, заикаясь, спросила, здесь ли квартира такого-то.
Заики в гареме Иоана Аркадьевича еще не было. Ею заинтересовались.
- А вы заходить-подождите, - предложила своими пунцовыми губами Фарида.
И, чтобы завязать беседу, задала любимый вопрос из своего миссионерского
прошлого: - А как вы думаеть, Что Правит Нашим Миром?

Когда поздно вечером, уже после того как Арахна прошла через Небесный
Поцелуй (так называлось первое, ознакомительное объятие с Иоаном
Аркадьевичем) и ее стали покрывать усьмой, в квартире что-то...
Показалось.
Нет, все двигалось согласно своему космическому распорядку. Утлый лиф
Арахны примеряла Старшая Жена (белье в гареме было общим); в кастрюле плавал
борщ; старушка Софья Олеговна, показав Арахне косточку хурмы, пустившую к
тому времени побег, удалилась руководить купанием Иоана Аркадьевича.
Арахна с малахитовыми бровями, которые наводила ей спичкой с ватой
бывшая медсестра Зебуниссо, сидела на кухне; холод пробегал по ее тонким
ногам и рассыпался ледяными искрами в области лодыжек.
Вдруг Зебуниссо остановилась и прислушалась к себе:
- Земтресение?
Подумав, решила:
- Не земтресение.