"Александр Агафонов(Глянцев). Записки бойца Армии Теней " - читать интересную книгу автора

- Нет проблем, месье. Следуйте за мной!
Рослый ефрейтор деловито зашагал за своим чемоданом, который уезжал на
тележке носильщика в противоположную облаве сторону. Носильщик знал на
Гар-дю-Нор все ходы и выходы...
Теперь снова проблема: до отхода моего поезда - сорок пять секунд.
Турникет перронных билетеров. У меня нет квитанции доплаты за скорость. Мне
нужно ехать только этим поездом: меня ждут в Брюсселе именно на нем.
Агафонов приходит на помощь:
- Он доплатит в вагоне! - внушает он стражам дороги. И - о, чудо, они
пропускают. Мы не успели даже обняться на прощанье. Вскакиваю на подножку,
плывущую вдоль перрона. Эхо той давней агафоновской удачи спасает и меня.
Увидимся ли когда-нибудь еще?
Ну а Россия? Чем она возместила ему лагерные годы, его дармовой труд в
лагерях Коми, на Шекснинской ГЭС, его безвинные приговоры и несостоявшиеся
по воле Божией "вышки"? Для военкоматчиков он как был, так и остался
"рядовым необученным". Для консульских работников и чиновников МИДа -
"невозвращенцем". Вряд ли в ФСБ он числится "изменником Родины". Вряд ли
сегодня вообще там знают о нем... Хоть бы пенсию ему перевели в Монморанси,
где он живет. Всё на пару лишних пачек сигарет хватит. Медаль к 50-летию
Победы прислали бы. Как-никак Победа-то одна на всех, и он немало сделал по
ту сторону Восточного фронта. Не перевели, не прислали, не догадались, не
захотели знать... Ну, пригласите его хотя бы попрощаться с "исторической
родиной". Опять нельзя. Честное слово, он уже больше ничем не опасен...
На-верное все же опасен. Опасен для спецслужб всех времен и режимов. Опасен
в том смысле, что умеет уходить от неминуемой смерти, опасен своей
феноменальной везучестью, чутьем на западню, человеческим обаянием, которое
ключом-вездеходом открывало ему многие спасительные двери.
Петербург еще был Ленинградом. Мы бежим с Агафоновым на электричку.
Опаздывать нельзя, - нас ждет важное дело, прыгаем в вагон без билетов и тут
же нарываемся на контролеров. Я вижу, как меняется его лицо. Это похоже на
эсэсовскую облаву: люди в черных фуражках с крылышками на груди,
напоминающими нагрудных орлов вермахта, сноровисто блокируют выходы из
вагона. Слова "Ваш билет?" звучали столь же зловеще, как "Аусвайс?". В нем
снова ожили рефлексы бывалого макизара. Что стоило ему уйти от вагонных
ревизоров, когда он проходил сквозь цепи фельджандармов? Агафонов двинулся
вперед, и, повинуясь его несокрушимой уверенности в себе, жандарм, пардон,
ревизор, отступил, пропустил. Мы прошли!

* * *

Жизнь неуловимого Алекса разворачивалась и на моих глазах, она читалась
как ненаписанный роман. За те пятнадцать лет, что мы знакомы, он переехал из
Севастополя под Ленинград в Колпино, затем уехал во Францию и поселился у
подруги боевой юности - Реми; затем узнал, что это именно она выдала его в
гестапо, и перебрался в Монморанси, в русский старческий дом, где доживал
свой век цвет белой гвардии. Куда дальше? На Сент-Женевьев-де-Буа? Но он
бодр, полон сил и, как всегда, весел. Да, это его зима. Но зимы в Париже
мягкие.
На гонорар за изданную немцами книгу он купил себе простенький
компьютер и подержанный дизельный автомобиль. .. Можно считать, что связь с