"Н.Агаянц. Дело о бананах " - читать интересную книгу автора

такси хвостом увязались шпики, и трудно сказать, удастся ли шоферу уйти от
погони. Там, в больнице, его и арестовали. Избитого, потерявшего сознание
доктора за ноги сволокли на первый этаж и по вестибюлю, мимо перепуганных
сестер, мимо недлинной очереди записавшихся на прием к терапевту, потащили в
полицейский фургон.
Дона Аннибаля Рамиреса предал его коллега, хирург, с которым они
проработали в Чильяне бок о бок четверть века. Не из зависти. Не из корысти.
Не по причине каких-то принципов и идейных убеждений. Просто из низменного,
животного страха за собственную шкуру. Кругленький, упитанный, любивший
поговорить о прекрасном, возвышенном, доктор Роберто Торсеро смолоду считал
себя несправедливо обойденным, обделенным судьбой. Ему - безусловно,
талантливому, знающему хирургу - всюду мерещились козни недоброжелателей. С
сослуживцами почти не общался, видя в них интриганов, злонамеренных
конкурентов. Даже в своих оперируемых вглядывался неприязненно и
недоверчиво, так как не сомневался, что его обязательно надуют, не оценят по
достоинству его заслуги и недодадут. С годами характер Роберто испортился
вконец, он все чаще впадал в меланхолию, превратился в заурядного нытика и
мелочного брюзгу. Единственный, кто спокойно относился к неистребимому
занудству эгоцентричного, неспособного на дружескую привязанность доктора
Торсеро, был отец Глории. Может, потому, что слишком давно знал его
(двадцать пять лет не вычеркнешь из памяти), и многое прощал, как он думал,
человеку больному, ущербному. Еще при жизни жены дон Аннибаль неоднократно
вытаскивал своего коллегу в гости, но тот был таким неинтересным, замкнутым,
некоммуникабельным, что друзья Рамиресов только пожимали плечами. Как-то в
присутствии Глории отец не выдержал и сказал:
- Послушай, Роберто! Тебе уже за пятьдесят, а ты все такой же ноющий,
вечно недовольный ребенок, каким я тебя впервые увидел в кино, когда ты с
родителями переехал в наш город из Сан-Карлоса. Перестань, ради Христа,
копошиться в себе и выставлять свои болячки и недуги напоказ. Поверь мне,
созерцание собственного пупа никому не приносило пользы, кроме Будды. И то
если он действительно был. Я добра тебе хочу...
Гость ушел, хлопнув дверью. Огорченный дон Аннибаль развел руками:
- Я допустил бестактность, но мне претит эта манера во всех
сомневаться, всех оплевывать, выставляя везде свое "я"...
- Да брось, пап! - Глория погладила седеющую голову отца и прижалась к
нему. - Не переживай! Сеньор Торсеро не из тех, кто протянет руку в
несчастье. Равнодушный и черствый, он скорее может предать.
Этот разговор состоялся в 1970 году, и кто мог подумать тогда, что
четыре года спустя слова дочери окажутся пророческими.
С приходом к власти в Чили военной хунты Роберто Торсеро совсем лишился
сна. Он пребывал в вечном страхе, что его по ошибке, из-за каких-нибудь
старых связей могут арестовать. И он лишился сытой жизни, уюта, который ему
любовно создала третья по счету жена. Но больше всего Роберто боялся боли.
После того как он догадался, что дон Аннибаль связан с подпольщиками, его
ночи превратились в адскую муку: ему чудилось, что к ним в дом вламываются
дюжие молодчики, крушат все налево и направо, рвут драгоценные книги,
рыскают по комнатам - "Где вы укрываете коммунистов?" - потом хватают дона
Торсеро и отвозят в сырую холодную камеру, по которой бегают и противно
пищат голодные крысы. А дальше - дальше ему загоняют иголки под ногти,
дробят молотком фаланги пальцев, пытают электротоком...