"Валерий Аграновский "Профессия иностранец"" - читать интересную книгу автора

современных героических повестях, тоже не думал. У Дзержинского есть письмо
жене, датированное восемнадцатым годом: я нахожусь в самом огне борьбы, живу
жизнью солдата, у которого нет отдыха, ибо нужно спасать наш дом, некогда
думать о своих и о себе. Это точно подмечено: я тоже крепко подумал о
Родине, о семье и о себе только раз, когда давал согласие работать в
разведке, и мне этого "раза" хватило на все испытания и на всю жизнь, до
этой самой минуты.

П о р т р е т. Англичане делят всю литературу на фикцию и нефикцию,
вымысел и невымысел. И я так стал делить, оказавшись за решеткой: совершенно
"не шла" художественная литература, даже любимые Чехов и Бальзак. Только
конкретная; по-вашему, документалистика? Да? Впрочем, я всегда был грубым
реалистом: стихов никогда не писал и не понимал людей, которые пишут. Как
можно рифмовать нечто сокровенное, которое в моем понимании потому и
сокровенное, что никакой искусственной обработке не поддается, а если
поддается, тотчас перестает быть сокровенным? Эта моя мысль скорее всего
свидетельствует о дремучести моих чувств и о вздорности моего характера,
верно? Зато диссертацию по физике я в тюрьме начал: выписал два десятка
специальных книг из тюремной библиотеки. Вы уже поняли, очевидно, что я не
"лирик"...

К а ч е с т в а. Применимо ли к нам, разведчикам, понятие "один в поле
воин"? Нет и нет! Во-первых, мы не обладаем ни сверхчутьем, ни сверхсилой,
мы не сверхчеловеки; агент 007 сугубо литературен, а потому нежизнеспособен.
Таких разведчиков в реальной жизни не встретишь, они нашей профессии, если
угодно, противопоказаны: торчат посередине пресловутого "поля" не воинами, а
очень заметными часовыми-дураками, неумело поставленными нерадивыми
командирами, - с какой стороны ни зайдешь, отовсюду это их "сверх" видно!
Разве можно разведчику эдак торчать? Он должен быть мышью за веником, потому
что вся его сила в незаметности и в его помощниках, которые таскают ему в
норку информацию. Это, как я уже сказал, во-первых, а во-вторых, участок
деятельности каждого разведчика столь узок и мал и так негромок, что сам по
себе вроде мозаики: почти ничего не решает, а только вкупе с такими же
многими, собранными "в картину", что-то и значит. И получается, что более
справедливо сказать: один в поле как раз не воин!
Автор:
Э п и з о д (из беседы). Однажды во время очередной встречи с Лонгсдейлом
я уточнил вопрос, ранее заданный ему письменно, но сам себя загнал этим в
угол. Речь шла о способах переправки разведчика за кордон. Я спросил Конона
Трофимовича, каким образом его впервые забросили - ну, сказал я,
предположим, в Канаду: легально или нелегально? Сразу с документами или с
легендой, дающей возможность со временем получить паспорт? А главное, как? С
помощью подводной лодки или романтическим образом поместили в контейнер с
отверстиями для дыхания и сухогрузом доставили в Монреаль? Или "элементарно"
кинули ночью с парашютом сразу в пригород какого-нибудь Ванкувера? Пока я
фантазировал, мой герой и его коллеги весело переглядывались. Потом Ведущий
мягко сказал: "Видите ли, это секрет". - "Но мне что-то надо писать, -
возразил я, - не родился же Конон Трофимович в Канаде, а как-то туда попал!"
- "Вот вы и придумайте, как", - неожиданно предложил Лонгсдейл, а Ведущий,
поправив платок, уголком торчащий из нагрудного кармана пиджака, так же