"Михаил Ахманов. Тень Ветра (Дилогия о Дике Саймоне. Книга 1)" - читать интересную книгу автора

быстрыми, что я не успел...
Отец смолк, обнял Дика за плечи и прижал к себе с такой силой, будто
боялся, что сын сейчас спрыгнет в змеиное ущелье. Они простояли так с
четверть часа, не разговаривая и лишь рассматривая обрывистые склоны,
поросшие кустарником в мелких белых цветах, и кипенье зелени внизу,
скрывавшей разгромленный стан Быстроногих. Потом отец отпустил Дика и глухо
пробормотал:
-Ты запомни это место... И еще запомни: не тот враг страшен, что прет
в лоб, а тот, что прячется за углом.
- Ты сказал поучение, дад? Как Чочинга? - Дик отвернулся, размазывая
слезы по щекам.
- Поучение? Может быть... Если б я мог дать тебе столько поучений,
сын, чтоб хватило на всю твою жизнь!
Но поучать отец не любил, поучения были прерогативой Чочинги, и он
изрекал их в таких количествах, будто в самом деле собирался снабдить ими
Дика на всю последующую жизнь. Как нанести оскорбление и как ответить на
него, когда горевать и когда веселиться, как оказать другу почет и как
устрашить врага, как поминать предков, как найти пищу в горах и в лесных
дебрях, как раствориться среди трав, зарослей и камней, стать невидимым и
неслышимым, песчинкой меж гор песка, листком в древесной кроне... Как
говорить с животными, предлагая им мир или бой, как отвести угрозу и
успокоить хищника, когда напасть, когда схитрить, где удариться в бега, а
где - стоять насмерть... Разумеется, все поучения подкреплялись практикой,
и если Чочинга толковал о ножах, не приходилось сомневаться, что их надо
будет метать и жонглировать ими в воздухе, представив, что рук у тебя не
две, а четыре или даже шесть. Равным образом не делалось скидок и
снисхождений, когда речь шла о копьях, дротиках и бумерангах, о мечах и
топорах, о луках и арбалетах, и о Большом Сагатори, классическом поединке в
четыре раунда - с двумя клинками и двумя щитами, с двумя щитами, клинком и
копьем, с четырьмя клинками, с двумя клинками и двумя секирами.
Иногда Дик испытывал тягостное недоумение, пытаясь представить, где и
когда пригодятся ему эти искусства. Приятно, если твой дротик летит в цель,
а гибкий изогнутый клинок-мотуни поет в руке и рассекает падающий лист на
шестнадцать частей... Приятно! Годится, чтоб поражать девушек и сделать
карьеру в цирке! Но вот Ритуал Оскорблений и Угроз... Предположим, станет
он не циркачом, а ксенологом, как отец, и объявится у него начальник -
вроде толстого лысого Джеффри Айвора, шефа орлеанской базы... И однажды Шеф
призовет его на ковер, начнет возить носом, показывать пятый угол и
стряхивать пыль с ушей - но вполне корректно, вполне цивилизованно, как
водится меж ученых людей... И что он сделает? Что скажет? Чтоб ты лишился
всех пальцев, лысая жаба! Чтоб сдох ты в кровавый закат! Чтоб твою печень
сожрал шестилапый кайман! Чтоб...
Дик ухмыльнулся, представив лицо Джеффри Айвора, милейшего джентльмена
и обладателя трех докторских дипломов. Ухмылка его была так широка, что он
чуть не выронил секиру. В следующее мгновение он вдруг осознал, что песня
Наставника смолкла, зато пинь-ча верещит и мечется по ветке с такой
скоростью, будто хочет догнать свою тень. Затем Дик услышал знакомый
стрекот "пчелки", а вскоре и разглядел ее в разрывах листвы - лазурный
силуэт под призрачным зонтиком винтов, зависший в бирюзовых небесах. Машина
плавно пошла к земле, гул сделался громче, напоминая боевое урчание Каа,