"Михаил Ахманов. Тень Ветра (Дилогия о Дике Саймоне. Книга 1)" - читать интересную книгу автора

уступивших гневному напору стали. Дик почувствовал, как содрогнулось тело
саблезуба, и в ту же-секунду, будто нож разрушил магическое заклятие,
возобновился стремительный бег времени. А его оставалось мало - ровно
столько, чтоб убраться от этой полумертвой туши, не погубив ни себя, ни
гепардов, ни древнего змея Каа. Он знал, что эти трое сейчас повинуются ему
и без команды не отпустят кабана - так и будут держать, пока тот не
растопчет их в предсмертной агонии. У друзей-животных были свои понятия о
жизни, о смерти и долге перед человеком.
Пронзительно свистнув, Дик прыгнул - вверх и в сторону,
перекувырнулся, встал на ноги. Кабан с протяжным ревом бил копытами в
землю, оседая на круп, но Каа уже выскользнул из-под массивного тяжелого
тела; раскачиваясь на хвосте, он холодно разглядывал умирающего врага. Ши,
победно завывая, кругами носился в траве, а Шу зализывал царапину на брюхе
- видать, свел-таки знакомство с пастью саблезуба. Дик подошел к нему,
присел, раздвинул густой подшерсток и убедился, что знакомство оказалось не
слишком близким. Шу облизал ему потный лоб шершавым жарким языком.
- Ты хороший парень, - сказал Дик, - и доблестно сражался. Пусть когти
твои будут остры, зубы - крепки, а пасть всегда полна мяса.
При упоминании о мясе Шу воодушевился и лизнул Дика в нос. Ревнивый
Ши, прекратив выписывать в траве пируэты, положил морду на плечо мальчика,
потерся о щеку и взвизгнул, требуя своей доли похвал. Дик произнес нужные
слова - не оттого, что так диктовалось Ритуалом Кровной Связи, но из любви
и уважения. Впрочем, уважение было основой любого Ритуала, и даже оскорбляя
врага - достойного врага, а не хищную тварь вроде саблезуба, - полагалось
не забывать об этом.
Дик повернулся к неподвижной чудовищной туше кабана. Зрачки зверя
остекленели, шерсть на загривке опала, и огромные клыки длиной в ладонь
казались теперь совсем нестрашными - так, просто два заостренных желтоватых
колышка, торчащих среди кровавой пены. Дик шагнул к сокрушенному им
гиганту, но Ши и Шу, панически взвыв, заступили путь. Долг их был еще не
выполнен, и оба гепарда минут пять трепали уши кабана, покусывали рыло и
принюхивались, пока не убедились, что зверь мертв. Только тогда Дик был
допущен к своей добыче и к своему клинку.
Он с усилием вытащил нож, осмотрел его и двумя резкими сильными
ударами отсек кабаньи уши. Это входило в победный ритуал, являясь
одновременно напоминанием победителю, призывом к осторожности и
благоразумию. Осторожность и хитрость значили не меньше, чем отвага и
телесная мощь; недаром многие из поучений Чочинги начинались со слов -
побереги свои уши. Но саблезуб, вероятно, не имел такого мудрого
Наставника, как Чочинга Крепкорукий, и теперь ему предстояло расстаться не
только с ушами. Ибо Учитель говорил: отрезав врагу уши, не забудь про
печень.
Печень Дику была не нужна, он понимал это высказывание в переносном
смысле, а потому, найдя увесистый булыжник, принялся вышибать саблезубу
клыки. Каа следил за ним крохотными блестящими глазками, и никто не мог бы
сказать, чего в них больше - одобрения или насмешки. Он был древним
существом, слишком умудренным жизнью и слишком гордым, чтобы ластиться или
выпрашивать похвалу, как непоседливые Шу и Ши. Дик знал об этом.
- Ты прости, - негромко сказал он питону, орудуя своим булыжником, -
прости, что я обзывал тебя травяным червем. Так полагается перед схваткой,