"Михаил Ахманов. Тень Земли (Дилогия о Дике Саймоне. Книга 2)" - читать интересную книгу автора

мужчин, жили женщины и дети, а значит, эта земля не подходила для битв.
Точно так же, как и деревня на Латмерике, у гор Сьерра Дьяблос, выжженная
головорезами Сантаньи... Временами, вспоминая о самом первом своем задании,
он видел, как подымаются столбы с изуродованными телами; безглазые лица
следили за ним, и девушка, прижимая ладонь к распоротому животу, беззвучно
шевелила губами, будто спрашивая: что же ты меня не защитил?.. Отчего
опоздал?.. Где задержался?..
Эти сцены долго преследовали Саймона, и даже целительный транс цехара,
еще один дар Чочинги, не позволял забыть о них. Он был прагматиком - по
собственной духовной конституции и потому, что вырос среди тайят, не
признававших иррационального; и, как прагматик, понимал, что Огибалов и
Сантанья - горошины из одного стручка. Были трупы в той деревне на
Латмерике, будут трупы здесь; там развешивали на столбах, тут привяжут к
лошадям и пустят в степь. И разница заключалась лишь в том, что на
Латмерике он опоздал, а тут явился вовремя.
Опустошая тарелку с жарким и поднимая стакан - в ответ на каждый тост,
провозглашенный старостой, Саймон приглядывался к соседям. Женщины не
слишком веселились, да и мужчины были настороже: у каждого - мачете за
поясом, а у пятерых, самых метких стрелков, - ружья. Только у пятерых...
Еще - у Пашки и Филина, а в огибаловской шайке - сто двадцать головорезов и
карабины... отменные карабины! Ракеты и лазеры тут делать разучились, чего
не скажешь о вещах попроще...
Гилмор мяса не ел, прихлебывал из кружки и жевал, жмурясь от
наслаждения, хлебную корку. Дожевав, повернулся, жарко дыхнув соседу в ухо.
Под градусом учитель, автоматически отметил Саймон, может, удастся
разведать что-нибудь новенькое. В подпитии Мигель любил поговорить.
- Прости мою назойливость, брат Рикардо, твое семейство не из
Харькова? Я не о Харка-дель-Каса, а про Харьков, настоящий Харьков, что в
Европе... в бывшей Европе... столица ПЕРУ...
- Из Харькова, - подтвердил Саймон. - Но если верить семейным
легендам, род наш - смоленский, а в Харьков переселился мой предок в
двадцатом колене. Еще в те времена, когда Россия была не Россией, а... - Он
сощурился, припоминая. - Кажется, ее называли союзом? Славянским? Нет,
советским! Точно, советским. От слова "советовать".
- А мне помнится, совещательным, от слова "совещаться", - возразил
Гилмор. - Впрочем, не буду спорить -, о тех временах так мало известно!
Когда я служил в Архиве при департаменте дона Грегорио... - Учитель вдруг
помрачнел и надолго присосался к кружке; кажется, эти воспоминания не
относились к числу приятных. Пулька, однако, его подбодрила; не прошло и
минуты, как он, придвинувшись к Саймону и понизив голос, произнес: -
Кстати, о доне Грегорио Сильвестрове... о Черном Сильвере, как его
прозывают. Знаешь, брат Рикардо, Сильвестровы тоже родом из Смоленска! А
потому, - Мигель перешел на шепот, - их бандеросы именуются смоленскими.
Так сказать, дань памяти предков... Может, они у вас общие с доном
Грегорио? Не по мужской, так по женской линии?
Он уставился на Саймона, но тот и бровью не повел. С легкой Пашкиной
руки по деревне ходили истории о схватке с Хрящом, и число убитых - в
Пашкином пересказе - уже перевалило за дюжину, хоть карабинов взяли только
три. Особенно впечатляло, что брат Рикардо расправился с огибаловскими без
оружия, без винтаря или мачете и даже без палки - прихлопнул их ладонью,