"Михаил Ахманов. Тень Земли (Дилогия о Дике Саймоне. Книга 2)" - читать интересную книгу автора

лошадей и отпустил какую-то шутку. Они расхохотались; потом тот, что взял
крест, рявкнул:
- Эй, Утюг! Чего копаешься, сучара?
Чистейший русский, отметил Саймон, доставая нож и скользя от ствола к
стволу, от куста к кусту. Человек, которого назвали Утюгом, выпрямился,
прижимая к груди объемистые кожаные сумки, раскрыл рот, но ничего не успел
сказать - нож, сверкнув в воздухе, вонзился ему в горло. Затем резкие
хриплые звуки донеслись из зарослей - тайятский боевой клич, каким воин,
убивший врага, отмечает победу.
Коренастый, державший коней, отпрянул:
- Гаучо, Хрящ! Делаем ноги!
Грабивший труп не промедлил ни мгновенья: рванул повод из мертвой
руки, ринулся на обочину, таща за собою мула, взлетел на лошадь и ударил ее
каблуками. В его повадке ощущалось что-то волчье, немалый опыт битого
койота, который знает, когда кусать, когда рычать, когда бежать. "Похоже,
на гаучо здесь не рычат", - думал Саймон, выбираясь на дорогу и поглядывая
на всадников и конские крупы, мелькавшие среди высоких трав.
Он наклонился над мертвецом, лежавшим теперь на спине. Мужчина лет
сорока, смуглокожий, с полными губами, черный волос в мелких колечках...
Мулат? Скорее всего мулат, и наверняка - священник: темный балахон оказался
рясой, из-под которой торчали стоптанные сапоги. Саймон похлопал по
одеянию, проверил за пазухой и в голенищах: в одном был спрятан короткий
нож, в другом - бамбуковый пенальчик с вложенным внутрь свитком. Он
вытряхнул его и развернул, машинально отметив, что писано чернилами, на
плотной сероватой бумаге, на русском языке.
МАНДАТ СВЯТЕЙШЕГО СИНОДА - гласила надпись сверху, а под ней
сообщалось, что отец Леон-Леонид Домингес и брат Рикардо-Поликарп Горшков
направляются из Рио-де-Новембе в приход Дурас, что в Юго-Восточной Пустоши
Уругвайского Протектората, дабы служить в его церквах и храмах во славу
Бога Отца, Бога Сына и Святого Духа, исповедовать и отпевать, крестить и
венчать, накладывать епитимьи и свершать всякое иное священнодейство в
соответствии с Господней Волей, просьбами прихожан и саном означенных выше
Леона-Леонида Домингеса и Рикардо-Поликарпа Горшкова - и да помогут им
Заступники наши Иисус Христос и Дева Мария, а также власти предержащие.
Подпись, печать и приметы обоих. Против Домингеса стояло: имеет жену и двух
отпрысков, лет - 43, кожей смугл, волосом черен, невысок, телом обилен,
слева под мышкой - большое родимое пятно; Горшков же, как гласил мандат,
был тридцатилетним, холостым, высоким, светловолосым и светлокожим, без
особых отметин. Решив, что это описание ему подходит, Саймон направился ко
второй жертве. Рикардо-Поликарп и в самом деде был высок, худощав и тощ -
цыплячья грудь и плечи как у пятнадцатилетнего подростка. Однако, несмотря
на субтильную конституцию, был он храбрецом, так как пробовал защититься -
его длинный нож при ближайшем рассмотрении оказался отлично заточенным
мачете. Его убили ударом в горло; ряса на груди пропиталась кровью, и еще
одна рана, огнестрельная, была в правом боку.
Саймон перекрестил мертвеца, пробормотал заупокойную молитву - из тех,
какие слышал в детстве в одной из смоленских церквей; потом спустился в
овраг, отрыл с помощью мачете могилу и схоронил в ней Рикардо-Поликарпа. На
шее погибшего висели два креста: большой, вырезанный из твердого темного
дерева, Саймон воткнул в рыхлую землю, маленький нательный, оставил себе.