"Михаил Ахманов. Тень Земли (Дилогия о Дике Саймоне. Книга 2)" - читать интересную книгу автора

соленого озера в горах Юты и осели там, назвав себя мормонами. И хоть обе
эти точки земного глобуса были далеки от Уругвая и даже, в определенном
смысле, не существовали на нынешней Земле, Ричард Саймон ощутил, как душу
его охватывает трепет. Он, сын Елены Стаховой и Филипа Саймона, имел
двойные корни в этом мире, в Старом и Новом Свете; он, потомок двух
величайших народов Земли, был связан с нею двойной цепью. И внезапно он
осознал, что эта цепь такая же прочная, как соединявшая его с Тайяхатом,
где жили и умерли пятнадцать поколений его предков.
Вздохнув, он взвалил на плечи ранец и огляделся. Солнце стояло почти в
зените - полдень миновал, и время двигалось к двум часам. Было жарко; пахло
цветущей акацией, свежей травой и листьями, Саймон вспомнил, что сентябрь в
этих краях - первый месяц весны. С юга задувал ветерок и нес другие запахи,
соленые, терпкие, морские - до залива, поглотившего прежнюю Ла-Плату,
насчитывалось не больше десяти-двенадцати лиг. Кажется, там был город.
Небольшой городишко тысяч на пять жителей... и еще один - на севере,
километрах в семидесяти от побережья... Их соединяла дорога, которую он
разглядел с высоты - почти безлюдный тракт, узкий и пыльный, петлявший
среди холмов, с двумя или тремя мостами, переброшенными через самые крупные
речки. Прикинув, что дорога проходит где-то совсем рядом, на западе, Саймон
втянул ноздрями жаркий влажный воздух и направился к ближайшему холму.
Деревья тут росли не густо, и временами среди них попадались высокие
конические сооружения, в которых он признал термитники. Одни были заброшены
и мертвы, вокруг других роились насекомые, мириады крохотных существ,
покрывавших землю живым ковром. Саймон старался держаться от них подальше,
но, обнаружив пустой конус с рваными проломами в боку, приблизился и
заглянул внутрь. Дно термитника усеивали человеческие кости - посеревшие,
высохшие, старые; в их груде скалил зубы череп и торчали перекрученные
проволочные мотки. Проволока была толщиною в палец, свитая из нескольких
жил и тоже серая - вероятно, из алюминия. Нахмурившись, Саймон покачал
головой, обошел термитник и полез по склону холма.
Он еще не достиг вершины, петляя между пабуками и тонкими стволами
акаций, когда услышал чьи-то вопли. Кричали неразборчиво, в несколько
голосов; в одних слышался ужас и смертная мука, другие звенели яростью и
торжеством. Раздался выстрел, за ним - протяжный стон раненого животного,
лошади или мула; еще два выстрела, звон клинков и жуткий хрип, какой издает
человек с перерезанным горлом.
Когда Саймон, перешедший на быстрый бесшумный бег, добрался до гребня
холма, все было кончено. Холм круто обрывался вниз; у его подножия, огибая
овраг, извивалась дорога, и там, в пыли, лежал ничком человек в темном
длинном балахоне, а рядом топтался, натягивая повод, серый мул. Другой
путник, в подобном же одеянии, скорчился дальше, шагах в пятидесяти, у
самого оврага; его мула пристрелили, но всадник, видимо, успел соскочить и
выхватить длинный нож. Он так и упал с этим ножом, пробитый пулями, -
колени поджаты, рука вытянута вперед, словно и в смерти ему хотелось
поразить убийцу.
Убийц было трое. Один, коренастый, в пестром плаще, заправленном под
ремень, стоял у обочины, придерживая лошадей, другой склонился над мертвым
мулом, шаря в седельных сумках, третий носком сапога перевернул труп в
балахоне и что-то сдернул с шеи - как показалось Саймону, большой
серебряный крест. Человек сунул его за пазуху, повернулся к державшему