"Михаил Ахманов. Ливиец" - читать интересную книгу автора

ухмылке.
Человек Осохора - я не помнил его имени - скатился по склону:
- Люди, вождь. Вооруженные. Вступили в ущелье.
- Сколько их? - спросил я, взмахом руки подзывая к себе старших над
сотнями.
- Осохор считает.
- Далеко?
- Пятая часть сехена. Пешие, без колесниц. Два отряда, а в середине -
повозки с быками.
Египетский сехен составлял примерно одиннадцать километров - значит,
враг доберется до нас минут через двадцать - двадцать пять. То, что мы
встретили врагов, не подлежало сомнению, но кто они и сколько их?
На фоне неба возникли силуэты Осохора и двух его уит-мехе. Спускаясь,
они прыгали по камням словно небольшое стадо горных антилоп. Воины за моей
спиной уже готовили мечи и секиры, распускали ремни на связках дротиков,
привязывали к запястьям пращи.
В сумках пращников глухо шелестели глиняные снаряды, кто-то поспешно -
жик-жик! - подтачивал топор.

- Сотен семь впереди, - доложил Осохор, - потом повозки и еще
четыре-пять сотен воинов. В повозках люди в красных плащах. Богатые, мой
вождь! Шапки золотые, плащи красные, как солнце на закате, и тоже шиты
золотом. Еще ожерелья из бирюзы.

Сирийцы, мелькнуло у меня в голове. Сирийские князья любили пышно
одеваться - в пурпурные финикийские ткани, в тиары, украшенные самоцветами и
золотом. Войско, с которым нам предстояло столкнуться, могло быть первой из
дружин, отправленных на помощь Шарухену. Видно, в Сирии еще не знали, что
Яхмос уже стоит под городскими стенами.
- Золото... - пробормотал Усуркун.
- Бирюза... - эхом откликнулся Иуалат.

- Плащи, - добавил Тахи, старший над третьей сотней.

Эти трое, как, впрочем, и все остальные за моей спиной, не думали о
численном превосходстве врага, о вероятности смерти или тяжелой раны; ими
руководил разбойничий инстинкт: всех перерезать и отобрать богатства. Эта
идея фикс не вызывала у меня ни неприязни, ни, разумеется, сочувствия. Они
были тем, чем были, а я - одним из них и, кроме того, наблюдателем и
собирателем фактов. Нам, психоисторикам, известно, что прошлое, цепь событий
и нравы людей, не изменить и что попытка подойти к истории в терминах вины и
правоты, жертв и злодеев нелепа. Это лишь эмоциональные оценки, связанные с
определенной эпохой, не существующие вне ее контекста, и если смотреть с
удаления, понимаешь, что злодей мог превратиться в жертву и наоборот. Мы
изучаем историю так же, как изучают Вселенную Носфераты - sine ira et
studio, без гнева и пристрастия.
Я огляделся. Позиция была отличной - шагах в семидесяти к северу ущелье
изгибалось, и, значит, противник наткнется на нас внезапно. Миг ошеломления
нужно использовать, как и крутые скалистые стены, и россыпь камней за рекой.
- Пращников? на скалы! - приказал я. - Осохор, возьми своих уит-мехе.