"Михаил Ахманов. Другая половина мира ("Хроники Дженнака" #1) " - читать интересную книгу автора

владения оружием, но и хитроумие, разум, умение рассчитать наперед, где и на
чем споткнется соперник, - и в тот миг, когда это случится, он должен
налететь на острие меча.
Руководствуясь этим правилом и безмолвно взывая к Одиссу, Дженнак
ринулся вперед. Выпады его были стремительны и точны, и вскоре ребра Эйчида
тоже украсила длинная царапина - правда, не очень глубокая. Лоб северянина
покрылся потом, он отступал, с трудом выдерживая навязанный темп боя, но в
глазах его не мелькало ни тени страха - как, впрочем, и торжества. Зеленые,
словно изумруд, они оставались спокойными, уверенными, безжалостными, и
Дженнак внезапно сообразил, что тайонелец собирается его измотать.
В тот же миг усталость навалилась на него неподъемной нощей. Он ощутил
палящий жар солнца, едкий запах капелек пота, стекавшего по вискам, и острую
боль над коленом - видимо, рана была серьезней, чем ему казалось. Сандалии
вязли в рыхлом песке, ноги налились тяжестью, и с каждым вздохом, с каждой
крупицей стремительно истекавшего времени двигаться становилось все труднее;
звон клинков сливался со звоном в ушах, негромкий шум прибоя звучал
угрожающим барабанным рокотом. Покачнувшись, он отступил; атака его
захлебнулась, и на губах Эйчида мелькнула довольная улыбка.
Все в руках Шестерых, подумал Дженнак; не рано ли ты радуешься,
северянин? Да, все в руках богов, и меж ними нет ни вражды, ни разногласий;
можно просить о победе грозного Коатля, хитроумного Одисса, Тайонела,
Потрясателя Мира, либо светлого Арсолана, Сеннама-Странника или Мейтассу,
бога Судьбы, - может, они и выслушают, но поступят по своей божественной
воле, единой и нерушимой... А скорее всего, как утверждают жрецы, не станут
вмешиваться, ибо богам желательно, чтобы люди шли дорогами своих судеб...
Тем не менее Дженнак вновь призвал Одисса, Ахау. Он призывал его снова и
снова, медленно отступая и стараясь восстановить дыхание; сейчас он
оборонялся, и видения окровавленного песка и печального лица Вианны маячили
перед ним. Щеки девушки были влажными от слез.
Позади раздался гулкий треск, будто кто-то с размаху расколол о колено
спелую тыкву. Дженнак резко развернулся, скосив глаза: тайонелец-наставник
рухнул на землю с разбитым черепом, а Грхаб, позванивая цепью, неторопливо
тянул к себе массивный шипастый шар кистеня. Его железный посох торчал из
песка, рядом валялось оружие побежденного.
Эйчид снова усмехнулся; казалось, гибель учителя лишь позабавила его.
Зубы молодого северянина хищно ощерились, и Дженнак, отступая все дальше и
дальше, невольно представил, как тяжелый тайонельский меч опускается на
покорно подставленную шею Грхаба. Это видение было позорным, нестерпимым!
Еще более горьким, чем лицо оплакивавшей его Вианны! Дженнак подумал, что
теперь, когда старший из тайонельцев мертв, он сражается не столько за себя,
сколько за жизнь наставника. Эта мысль придала ему сил.
Однако он все еще отступал, пятился шаг за шагом, пятная кровью золотой
песок. Клинки северянина мелькали вспышками серебристых молний, напор его
был неотразим, дыхание со свистом вырывалось из широкой груди; вероятно, он
чувствовал безошибочным инстинктом воина, что враг слабеет и победа близка.
Дженнак отчаянно отбивался.
Молодой тайонелец гнал его по широкой дуге вокруг Грхаба. Наставник
стоял неподвижно, опираясь левой рукой на свой посох; его широкоскулое
темнокожее лицо с приплюснутым носом и тяжелыми веками сохраняло знакомое
непроницаемо-мрачное выражение. У ног Грхаба распростерся мертвый напарник