"Михаил Ахманов. Другая половина мира ("Хроники Дженнака" #1) " - читать интересную книгу автора

умел с ним обращаться. Правда, в его сегодняшнем поединке с Эйчидом
сеннамитские хитрости не применишь, так как обряд испытания кровью был
строг: два меча для нападения, браслет для защиты - и все! Разумеется, это
касалось только светло-рожденных, и Дженнак, еще раз окинув взглядом
противников, решил, что наставнику Эйчидане позавидуешь; вряд ли в грядущем
бою тайонелец одолеет сеннамита.
Но лицо старшего из северян, застывшего рядом со своим учеником, было
невозмутимым; на щеках его вились полосы боевой раскраски, на груди, как и у
Эйчида, темнел знак тотема - волчья голова с оскаленной пастью. Дождавшись,
когда его сахем отдаст приветствие, он поднял бугрившуюся мускулами руку и
гулким басом спросил:
- Готовы?
- Готовы! - рявкнул Грхаб, переглянувшись со своим учеником.
- Тогда, во имя Коатля, - сходимся!
Дженнак мягко шагнул вперед, призывая милость Одисса. Хотя испытание
кровью по давней традиции посвящалось грозному Коатлю, повелителю смерти,
владыке Великой Пустоты Чак Мооль, Дженнак больше полагался на хитроумного
бога удачи, покровителя своего Очага. Быть может, и Эйчид безмолвно говорил
сейчас с Тайонелом, властвовавшим над лесами, степями, горами и всей земной
твердью; тот был не менее могучим божеством, чем Коатль, ибо мог своим
дыханием потрясти горный хребет, а потом затопить его склоны реками
раскаленной лавы. Впрочем, призывы к богам, Тайонелу, Одиссу либо другим
Кино Раа, не были просьбами о помощи, а являлись скорей неким ритуалом,
позволявшим обрести покой и уверенность в себе. В отличие от смертных, боги
не соперничали друг с другом и проявляли во всех делах завидное единодушие.
Кого же они предпочтут на сей раз?
С этой мыслью Дженнак нанес первый удар. Разумеется, выпад его был
отражен; первые касания клинков означали лишь разведку. Легко играя острой
сталью, они с Эйчидом двинулись по широкой дуге меж морем и утесами,
прислушиваясь к плеску волн и шороху песчинок, скрипевших под их сандалиями.
Каждый пристально всматривался в зрачки противника, но в их взглядах не было
неприязни; гнев и ярость появятся потом, с первой кровью, когда терпкий ее
запах ударит в ноздри, когда внезапная боль сверлящей мукой пронзит тело и
каждому станет ясно: он - или тот, другой! Иного не дано! Сейчас они глядели
друг на друга без ненависти, для которой пока не было причин, - тем более,
что воины юга редко встречались с тайонельцами на тропах войны. Слишком
большое расстояние разделяло солнечные берега Ринкаса и Страну Лесов и Вод;
слишком много гор и рек, слишком обширные пространства пролегли между
Одиссаром и Тайонелом; мир мнился еще просторным, беспредельным, и казалось,
что в ближайшую сотню лет Уделам Севера и Юга не о чем спорить и нечего
делить. Дженнак, однако, не сомневался, что, выжив в этом поединке, еще не
раз скрестит свой изогнутый меч с тяжелыми клинками северян.
Внезапно за его спиной раздался гулкий грохот, словно молоты застучали
по наковальне. Не оборачиваясь, он понял, что сошлись наставники; видно,
тайонелец, учитель Эйчида, принялся обламывать свой клинок и топор о
железный посох Грхаба. Затем грохочущие звуки словно бы ускользнули из его
сознания, слившись с протяжным посвистом ветра и гулом волн; этот монотонный
шум служил теперь фоном, на котором выделялся лишь лязг и скрежет его
клинков. Сейчас он не думал ни о нежных губах и шелковистой коже Вианны, его
милой пчелки-чакчан, ни об отце, ни о братьях и родичах - из коих не все