"Михаил Ахманов. Пятая скрижаль Кинара (Принц вечности) ("Хроники Дженнака" #2) " - читать интересную книгу автора

земляных насыпях, шумной и пестрой Ро'Каварой, Тегумом, у стен которого
кончалась дорога Белых Камней, торговыми портами Накамой и Фанфлой,
Седангом и Тани-шу. Несомненно, хотел он увидеть великие города Арсоланы -
горную Инкалу и Лимучати, лежавший у пролива Теель-Кусам, у огромного
моста, переброшенного над бурными водами; хотел поглядеть на древнюю землю
Юкаты, на Храм Вещих Камней, на огненные атлийские горы и степи тасситов,
на гавани Рениги и рардинские леса...
Вряд ли парень подозревает, сколь близки эти мечты к осуществлению,
подумал Дженнак, усмехнувшись. Рука его скользнула по шелковистой ткани
одеяния к поясу, где рядом с ножом висела сумка. Он нащупал там
пергаментную полоску, погладил ее пальцами, будто, прикоснувшись к ней и не
видя послания глазами, мог прочесть затейливые знаки. Письмо принес сокол
из Иберы, прилетевший вчера; оно было кратким, но ясным, ибо Чолла Чантар
всегда изъяснялась с полной и не оставляющей сомнений откровенностью.
Голос рапсода внезапно окреп, раскатился грохотом боевого барабана, и
Дженнак заметил, как веки Амада дрогнули. Прелюдия кончилась; теперь
начиналось повествование о делах чудесных и, прямо скажем, невероятных.


Ужаснулись все на "Тофале",
И ослабли от страха,
И выпустили руль, и бросили парус,
И повис корабль над бездной
Подобно чайке с перебитым крылом.
Да, ужаснулись все - но не ведал страха
Вождь наш светлорожденный Дженнак!
Неуязвимый воин, потомок богов,
Провидец, слышавший глас Мейтассы,
Мудрый, словно кецаль,
Бесстрашный, как ягуар!

Пожалуй, О'Каймор являлся первым, подметившим его неуязвимость... Или
то был Оро'тана, тасситский вождь, с коим бились они на валах Фираты? Быть
может, Оро'тана... Тридцать лет прошло с той поры - достаточно долгий срок,
чтобы память подернулась мглой забвения, чтобы на события истинные стали
наслаиваться легенды, на них - мифы, а на мифы - слухи... Недаром же
Ах-Кутум любопытствовал насчет неуязвимости Великого Сахема и попытался
проверить сей чудесный факт!
Рапсод пел. Амад Ахтам, закрыв глаза, раскачивался в такт мерному
речитативу бритунца. Он был человеком способным и любознательным, и за два
года, проведенных в Лондахе, смог добиться многого, одолев даже знаки
Юкаты, хоть письменная речь до сих пор казалась ему волшебством, а книги -
предметами священными и непостижимыми. Он, разумеется, читал все песни о
Восточном Походе, ибо в скромном лондахском книгохранилище запись Саги
имелась; но одно дело читать, а другое - слушать.


Приблизился светлорожденный к рулю,
И возложил на кормило свои могучие руки,
И рассмеялся в лицо Морскому Старцу,