"Михаил Ахманов. Массажист" - читать интересную книгу автора

ступенчатыми краями, отливающий цветом морской волны... И, наконец,
последний, из Аджмера - тот, который Черешин назначил ему в подарок.
Семь. Не взять ли восьмой?.. - мелькнула мысль, но руки действовали
сами по себе: опускали крышку ящика, бережно перебирали камни, гладили их,
прятали в полотняный мешочек. Туда же он высыпал горсть изумрудов помельче -
высыпал, на считая, тридцать или сорок камней, взятых из правого ящичка.
Потом закрыл и его, задвинул полку и присел на корточки.
В самом низу, за большими коробками из-под сигар, где хранились
неразобранные и не очень ценные камни, лежала плоская жестяная баночка, в
каких в далеком баглаевом детстве продавалось монпасье. Черешин редко лазил
на нижнюю полку; она не выдвигалась, все тут было в пыли и паутине, банка за
сигарными коробками была не видна, так что пришлось действовать наощупь.
Баглай вытащил ее, с усилием приоткрыл и убедился, что память его не
подводит. Дно банки искрилось и сияло под лучом фонарика, будто в ней
развели магический огонь - холодный, не обжигающий пальцев, но заставлявший
щурить глаза. Алмазы - верней, ограненые бриллианты, хранившиеся здесь -
были сравнительно невелики, от половины карата до двух, самый расхожий
материал для ювелирных изделий или для вывоза за границу - в какой-нибудь
тайной щелке, в одежде или же в собственном животе. Баглай пока что не знал,
как распорядится ими и как реализует, но шансы были неплохие: пара надежных
ювелиров, разнообразные связи Ядвиги и ее девиц, клиенты из "Сквозной норы"
и давние приятелиспортсмены, из тех, кто постоянно ездил за рубеж.
Спрятав банку в карман, Баглай подумал, что придется подыскать
посредника и сделать так, чтобы посредник не разнюхал, с кем имеет дело; с
камнями же не дорожиться, отдавать за полцены, но небольшими партиями. И
сколько же получится на круг? Со слов Черешина он помнил, что двухкаратные
бриллианты стоят две-три тысячи, однокаратные - раза в полтора дешевле. Он
попытался представить, сколько камней хранится в жестяной коробочке, и вновь
почувствовал, как закружилась голова.
Дрожащими руками Баглай извлек из сумки несколько мешочков, приподнял
фонарь и оглядел шкафы. Тот, что с коллекцией изумрудов, был средним; еще в
нем хранились аквамарины и бериллы, прекрасные камни, но уступавшие и
изумрудам, и алмазам по ценности и красоте. Ближе к окну высился шкаф для
всякой самоцветной мелочи, хризобериллов, турмалинов, цирконов, хризолитов,
топазов и шпинелей, а у двери, в третьем шкафу, лежали драгоценные корунды.
Это хранилище Черешин называл своим бирманским шкафом и объяснял Баглаю, что
в Могоке, в Бирме, добывают лучшие рубины, что рубин - это красный природный
корунд, а если камень не красный, так это уже сапфир, и что, в отличие от
мнения невежд, сапфиры бывают не только синие, но также лиловые, желтые и
бесцветные, а также оттенка утренней зари.
Памятуя об этих историях, Баглай распахнул дверцы бирманского шкафа м
принялся выдвигать полки, открывать ящички и выбирать - не торопясь,
понемногу, по три-четыре экспоната из каждой коллекции, не самых крупных, но
примечательных цветом, или необычной формой, или своим происхождением. Тут
были не только бирманские камни, но также цейлонские и таиландские,
индийские, добытые в Кашмире, американские из Мату-Гросу и с берегов
Миссури, и австралийские, из Квисленда и Виктории. Они струились в пальцах
Баглая словно ручей, вытекающий из пруда: звездчатые голубоватые сапфиры,
рубины, алые, как мак, камни иных цветов и оттенков, напоминавших то о
морской пучине, то о лугах, заросших васильками, то об огненном рассветном