"Михаил Ахманов. Массажист" - читать интересную книгу автора

вероятно, ему стоило конкретизировать запрос и начинать свой поиск среди как
минимум семидесятилетних, где большей частью попадались женщины. Мужчины,
менее жизнеспособный элемент, умирали раньше, от самых разнообразных
недугов, в том числе от таких, какие в недавнем прошлом сочли бы невероятной
дикостью. Но Глухова это не удивляло. Оба его расследования, в силу
случайности или закономерных, но никому не ведомых причин, словно
перекликались между собой, как эхо откликается на чей-нибудь громкий вопль.
От трупа с купчинской свалки тянулась ниточка к лекарствам, а значит, к
медикам и фармацевтам; и вот, общаясь с этой братией, Ян Глебович выяснил
столь любопытные вещи, что иногда его бросало в дрожь. Как оказалось,
сифилисом теперь болели чаще в восемьдесят раз, туберкулезом - в пятьдесят,
а спид расцветал и креп на благодатных почвах, среди ста тысяч петербургских
наркоманов, что неизбежно обещало эпидемию; кроме того, из сотни
новорожденных погибали двое, и только двадцать могли считаться относительно
здоровыми - по крайней мере, без врожденных патологий. К трупу со свалки и
криминальным фармацевтическим делам все это имело лишь косвенное отношение,
но связь, разумеется, была: на фоне мрачных декораций шел ужасающий
спектакль - драматическое действо, которое с каждым актом все больше
походило на трагедию.
От этих мыслей щека у Глухова раздраженно дернулась. Он посмотрел на
фотографию жены, встретился с ней глазами, представил, что Вера ждет его в
их квартире на Измайловском, что оба они молоды или хотя бы живы, и ничего
им в будущем не грозит, ни эпидемия спида, ни туберкулез, ни рак, сгубивший
Веру в одночасье. Он не испытывал ностальгии по прежним советским временам;
новые, пожалуй, были лучше, сложней, трагичней, но честней, однако у
минувших лет, сравнительно с эпохой настоящей, имелись свои преимущества.
Хотя бы одно, подытожил Ян Глебович - Вера. Веры в этой эпохе настоящего с
ним не было.
Он начал перебирать листы, комкать ненужное, бросать в пластиковую
корзинку под столом, время от времени уминая мусор руками. Мусора было
много, и Глухов в очередной раз решил не связываться больше с распечатками,
а просматривать материалы как положено, на компьютере, где всякий хлам
уничтожался с простотой и легкостью, нажатием пары клавиш. Но эта вот
легкость его и смущала - мнилось, что он стирает пусть неважное,
несущественное, но что-то такое, над чем еще стоит поразмышлять или хотя бы
оставить про запас, для завтрашних раздумий. К тому же Глухов, как всякий
художник, питал почтение к бумаге и признавал за ней приоритет перед
компьютерным экраном. Чувство это было отчасти инстинктивным, но не лишенным
рационального зерна: ведь бумажные листы можно было расстелить на столе,
сравнить друг с другом и исчирикать разноцветными карандашами.
Этим он и занялся, помечая красным наиболее подозрительные случаи, а
синим и зеленым - то, что предполагалось исследовать во вторую и третью
очередь. Всех листов набралось сорок девять, а красных - двадцать два:
внезапные смерти людей одиноких, весьма престарелых и, вероятно, не бедных.
Вероятно, поскольку квартиры были у них большими, а кое-кто имел заграничных
родственников либо профессию, считавшуюся доходной в прошлые либо нынешние
времена. Три нотариуса, две женщины и мужчина... главный инженер кожевенной
фабрики... директор кладбища... адвокат... художник-реставратор... писатель,
довольно известный... актриса... Но большей частью вдовы, как генеральша
Макштас, вдовы военных, а также чиновников партаппарата, вплоть до